Бабонька

Рубрика: Новости сайта

Среда,20.12.2023

Над сестрой моей Клавкой в деревне многие посмеивались: такая же легковерная и наивная, как бабушка. А бабушка у нас была обыкновенной крестьянкой, малограмотной, работящей, но отличалась тем, что была всю жизнь по-детски наивной и необыкновенно доверчивой и доброй.

Доверчивость её проявлялась в том, что верила всем без всякого сомнения. Врать не могла совсем, для неё было проще всего рассказать правду, какой бы она ни была, если в чём-то провинилась, то тут же и признавала свою вину.

Никогда сама никого не обидевшая и не обманувшая, она и от людей ждала такого же, ей даже в голову не приходило, как могло быть иначе.

В войну, оставшись с пятью детьми, когда мужа призвали на фронт, она выбивалась из сил, чтобы хоть как-то накормить ребятишек. Сама садилась последней, тщательно вытирала чугунок, в котором готовилась похлёбка, кусочком хлеба, если он был, или картофелиной, и с этим шла спать. Старшие дочери заметили, что маме совсем тяжело, исхудала очень, стали следить, чтобы в чугунке на стенках оставалось как можно больше, да и от своих кусочков отламывали, подкладывали ей под ложку. Найдя кусочек, бабушка искренне радовалась и благодарила Господа за такую щедрость.

Зимой, зарезав гуся, бабушка решила отвезти его на базар, чтобы купить немного муки, крупы какой-нибудь, чтобы похлёбку сдабривать.

В райцентре на базаре народу было много, все шумели, толкались, а она робко продвигалась к центру, чтобы увидеть, чем торгуют, почём торгуют гусями.

Вытащила из мешка гуся, крепко держала его за лапы. Люди подходили, приценивались, но покупать никто не хотел. Вдруг к ней подошла толстая тётка и громко предложила поменять гуся на два больших каравая хлеба. Предложение заинтересовало бабушку, и она пошла за тёткой. В конце торгового ряда стояла кошёвка, в которой лежали мешки с чем то съедобным, по запаху догадалась бабушка. Времени было уже много, а ещё 15 километров обратно пешком идти, поэтому спросила про хлеб. Ей вытащили из мешка каравай. Тот был толстый, поджаристый, от него шёл изумительный запах, от которого у голодной бабушки закружилась голова. Взяв в руки каравай, она даже не обратила внимания на его тяжесть, подумала только, что совсем обессилела от голода. Положила в свой мешок и протянула руку за вторым. Проходившая мимо какая-то женщина громко посоветовала проверить на вкус. Но бабушке и в голову не могло прийти такое. Надо скорее домой да ребятишкам к похлёбке по кусочку отрезать.

Дома старшие девочки уже сварили похлёбку из гусиных потрохов, благо картошка ещё была в избытке, ждали мать. Уже затемно бабушка пришла домой, спину ломило от тяжести, но сердце согревала радость покормить ребятишек настоящим хлебом. Сели за стол, доставать хлеб сил уже не было, попросила старшую дочь. Та с трудом достала каравай, удивилась его тяжести, но достала нож и стала резать. Каравай не резался, только тоненькая корочка разошлась. Внутри каравая была мякина с кирпичной крошкой… Все онемели от ужаса, бабушка встала к иконам и помолилась за своих детей, чтобы послал им силы пережить это разочарование.

Вторым примером наивности и доверчивости нашей бабушки стал запомнившийся мне случай, произошедший уже после войны. Как и все в деревне, расположенной на озёрах, в деревне каждая семья держала гусей. У бабушки их тоже было десятка два, но один, Гога, был особенным гусем. Белоснежный, толстый, важный. Он жил в семье уже пятый год, ходил за нами, ребятишками, не хуже собаки, на озеро купаться, на луга собирать клубнику. Откликался на свою кличку, громко гоготал, возвращаясь домой. Он ещё и хорошим пастухом был, загоняя своих гусей по вечерам домой, так что за лето ни один не терялся. Но время гусиное не бесконечно, пришла пора и с ним прощаться. Бабушка даже мысли не допускала зарезать его в сезон забоя, и придумала продать его марийцам. Марийцы жили в деревне за два километра от нашей, осенью ежегодно ходили по соседним деревням и закупали гусей. Мясо гуся считалось у них особенно полезным, покупали и живых гусей, чтобы использовать потроха.

Вот и тут в деревне появились покупатели. Бабушка вывела Гогу за ворота, тот смирно стоял около неё, не пытаясь ни убежать, не кинуться на кого-либо. Подошли две марийки. Поинтересовались, за сколько продают, осмотрели гуся, который покорно дал это сделать. Удивились, что такой послушный. А бабушка тем временем расхваливала гуся, что и большой, и жирный… марийки уже и за деньгами полезли, но вдруг одна спросила, почему сами не едят, раз такой хороший? На что бабушка искренне сказала: «Так старый больно, не доваришься…»

Гога остался дома, последний год ходил с трудом, гузка провисла низко и мешала передвигать лапками. Умер он не своей смертью, догнала и задушила лиса. Бабушка искренне радовалась, что не взяли грех на душу, не зарезали близкого друга. А с лисы какой спрос, она же скотина…

Галина Слепнёва

иллюстрация Александра Шилова «Мать у дома»