Встречи над Дунаем Царская дочка

Рубрика: Новости

Четверг,13.02.2014

Уважаемые читатели, мы продолжаем публиковать очерки пермского поэта, писателя, краеведа Яна Кунтура, год назад переехавшего в Венгрию. На сей раз материал посвящен жившей в этой стране дочери российского императора Павла I Александре.

С утра небо было похоже на кофту, побитую молью: сквозь дырки в вязке туч или проглядывала синяя подкладка, или выбивался бледный луч. Но к обеду все снова стало серым. Мелкий февральский дождь в непонятном ритме то утихал, то по новой нагонял тоску. Хотя, наверное, как раз такая элегическая погода и подходит для посещения этого места... Аллея между двух типичных венгерских усадеб, вымощенная черными ровными, квадратными камнями, сейчас блестящими от влаги. Красивые фонари – как жемчужины в ювелирной витой оправе. Лавочки в том же стиле. На мостовой – редкие прилипшие желтые листки. А плакучие березы, которых не так уж много в Будапеште, словно бы прямиком ведут в Россию. За кованной железной оградой вдруг распахивается необычная квадратная поляна, в середине которой за дренажным рвом на невысоком искусственном холмике, обрамленном бутовой стенкой, – небольшое прямоугольное строение чисто классического стиля. Желтый ноздреватый камень кладки и гладкий розовый – вокруг окон и дверей, кованных вручную. Соединенное с миром только каменным мостиком, из-за этого рва строение чем-то напоминает крохотную изящную крепость. Но над крышей его возвышается черный обелиск с ослепительным золотым крестом, констатируя – это усыпальница. Табличка на соседнем доме гласит: «Pavlovna kőz». А мемориальная доска на самой часовне: «Памятник архитектуры. Место захоронения Александры Павловны, дочери царя Павла I, построено в1802 г.» (перевод).

Само это уютное селение между невысоких гор, примыкающее с северо-запада к Будапешту, называется Юрём (Üröm), что означает «полынь». Если бы ни эта часовня, оно ничем бы не отличалось от других классических венгерских деревушек с аккуратными каменными домиками под красночерепичными крышами, которые так нравятся приезжим русским.

Отчего же, по какому до странного несправедливому механизму судьбы, так происходит, что мерзавец и подлец, всю жизнь свою творящий лишь пакости, которому вообще бы не надо быть на этом свете, доживает до глубокой старости, и перед уходом своим успевает испортить еще не одну молодую жизнь; а человек светлый, от участия которого каждому становится теплее и легче, который смог бы еще стольких осчастливить, уходит внезапно, совсем и не пожив толком...

Александра... Александра... Отчего же, по какому до странного несправедливому механизму судьбы, так происходит, что мерзавец и подлец, всю жизнь свою творящий лишь пакости, которому вообще бы не надо быть на этом свете, доживает до глубокой старости, и перед уходом своим успевает испортить еще не одну молодую жизнь; а человек светлый, от участия которого каждому становится теплее и легче, который смог бы еще стольких осчастливить, уходит внезапно, совсем и не пожив толком...

Александра... Александра Павловна... Сашенька... Любимица своей самодержавной бабушки и всего русского двора, адресат трех од Державина, а чуть позднее также любимица всех венгров, их надежда... Великая княжна русская, ставшая эрцгерцогиней Австрийской и палатиной Венгерской... Она вспыхнула на мгновение падающей звездой на сумрачном небе восемнадцатого века и тут же погасла, став через годы местночтимой святой... Всего лишь семнадцать лет... Красивая, с большими карими глазами, волнистыми светло-русыми локонами, кроткая, мягкая и обходительная, скромная, старающаяся понравиться каждому, владеющая четырьмя языками, одаренная от природы и в литературе, и в музыке, и в танцах, и в рисовании... Как писал князь Адам Чарторыйский: «Познакомиться с нею – значит полюбить ее».

С утра небо было похоже на кофту, побитую молью: сквозь дырки в вязке туч или проглядывала синяя подкладка, или выбивался бледный луч. Но к обеду все снова стало серым. Мелкий февральский дождь в непонятном ритме то утихал, то по новой нагонял тоску.

Добрый ангел, который мог бы стать символом эпохи, если бы Бог дал ей больший срок... Она могла бы осчастливить каждого, кому стала спутницей, но самой ей от судьбы не дано было быть счастливой... Единственная, сомнительная удача в жизни – родиться в царской семье, быть старшей из пяти дочерей наследника престола Павла и внучкой-воспитанницей Екатерины Великой, которую почитала и боялась... А в остальном – сплошные неудачи... Ведь быть весомой фигурой в дипломатической и политической игре, к чему тебя готовят с детства, – это значит изначально отказаться от счастья... Но сердце ведь хочет тепла и любви... Поэтому, когда бабушка организует брак с молодым королем Швеции Густавом Адольфом IV, она небезуспешно старается полюбить этого высокого симпатичного блондина, который тоже явно увлекается ею, танцует на балах только с ней одной, а шведский посол от имени короля простит руки Великой княжны, и императрица дает согласие. И вот все уже готово к помолвке, собрано богатое приданое, которое и не снилось нищей Швеции... Но этот венценосный блондин оказался слишком тщеславным, строптивым, совершенно недальновидным, а может, и не очень умным. Ведь неслучайно, что он будет свергнут своими же приближенными. Но какой же был удар тогда для тринадцатилетней девушки, которая счастливая, в свадебном платье, рядом с обожаемой бабушкой и полным залом гостей ожидала его. Так и не явился, запершись в кабинете.

Что же говорить о невинной девушке, не имеющей никакого амурного опыта, тем более никакого знания жизни и людей, если даже ее многомудрая и искушенная бабушка, державшая все эти напряженные часы на лице блистательную улыбку, пережила микроинсульт. Через два месяца Екатерина II скончалась. Можно представить, в каком шоке была Александра, то рыдала без умолку, то впадала в полную бесчувственность... После смерти императрицы не раз, наверное, со слезами перечитывала строчки ее давнего письма: «Александра Павловна, спасибо тебе за то, что ты меня любишь, я и сама тебя люблю, радуюсь, что ты здорова, живучи близ папеньки, надеюсь, что ты умница. Прощай. Бог с тобою. Екатерина». Скорее всего, эта венценосная девочка, не понимая до конца политической подоплеки и реальных мотивов, винила в той неудаче и последующей смерти бабушки только себя: что она недостаточно хороша, что она не подобающе вела себя, что поступила здесь так, а надо было по-другому. Человеку, стремящемуся и привыкшему нравиться каждому, быть хорошей для всех, подобная катастрофа сулит непреодолимые комплексы и вечную душевную боль...

Так прошли три года. И вот большая политика снова требует фигур для своих игр. И одна из них – шестнадцатилетняя Александра, всячески стремящаяся загладить свою мнимую вину. На этот раз в паре с Романовыми хотят играть их вечные соперники в Европе Габсбурги, против Наполеона, наносящего им поражение за поражением. Две империи против третьей. Австро-Венгрии, конечно, нужна только военная мощь России, и династийный брак – проверенный способ, они сами предлагают его. Из двух претендентов на трон «рыцарственный» Павел I избирает того, кто будет вероятно близок ему по духу – брата императора Франца II – эрцгерцога Иосифа (Иожефа по-венгерски), надора (палатина Венгрии, то есть правителя, наместника) – человека, по свидетельствам советников, открытого, благородного и честного. Габсбурги в поисках выгоды радушные и заискивающие, согласны на все.

Палатин приезжает в Петербург. Как писали очевидцы: «Эрцгерцог всем отменно полюбился, как своим умом, так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную». Они действительно в чем-то похожи с Александрой. Родство душ и взглядов, наконец, рождает искреннее глубокое чувство, взаимное чувство. Так что этот, сугубо политический ход, в результате которого русские солдаты маршируют по союзному Пешту, а фельд-маршал Суворов совершает свои знаменитые Итальянский и Швейцарский походы, становится нежной историей любви. Наконец-то бедная Александра может чувствовать себя счастливой, ведь Иожеф искренне обожает ее.

Многодневные свадебные торжества в Гатчине. Фейерверки. Богатейшее приданое из шестидесяти двух обозов. Через месяц – отъезд из России... навсегда. Александра будто предчувствовала это, была печальна, также как и ее папенька, который «беспрестанно повторял, что не увидит ее более, что ее приносят в жертву». Жить им обоим оставалось недолго. А в экипаж ее внесли на руках, так как чувствительная девушка потеряла сознание.