Я бы хотел сыграть в хорошем фильме
— Нет, в школе я был тише воды, ниже травы. Никто вообще не знал, кто такой Палкин.
— После спектакля «Иванов», сыгранном актерами специально для учащихся политехникума, студентки попросили тебя сфотографироваться с ними. Сейчас ты ощущаешь свою известность?
— За три года моей работы в драмтеатре со мной первый раз сфотографировались, и 2 раза я давал автограф. Жизнь моя от этого не изменилась.
Как я работал восковой фигурой:
— Однажды в наш город приехал питерский Музей восковых фигур. Их демонстрировали в стенах Дворца молодежи. А у нас с моим другом Славой как раз был апогей КВН-овского периода в жизни, свой фан-клуб. Мы репетировали каждый день во Дворце молодежи. И как-то раз мы спустились в музей, посмотрели на фигуры, и я говорю Славе: «Давай приколемся, веревочку натянем, встанем за нее и будем изображать восковые фигуры». Так мы и сделали. Посетители ходят, смеются, всем нравится. Руководитель музея посмотрел на все это дело и предложил нам заключить договор. Деньги были небольшие — 80 рублей в день на человека. Музей задержался в городе на 4 дня сверх плана, потому что на нас начали ходить люди. Я изображал князя Григория Потемкина, гримировался, надевал мундир и стоял, не двигаясь и не моргая, рядом с фигурой Екатерины II. Подходил экскурсовод с группой. Люди начинали, глядя на меня, немного подозревать, что на моем месте какая-то непростая восковая фигура. Экскурсовод представлял императрицу и князя Потемкина, и тут я кланялся. Оператор телеканала «Объектив» чуть камеру не выронил из рук. А Слава был Пятницей, другом Робинзона Крузо. Он мазал лицо черным цветом, и глаза у него были ненормально белыми. Когда экскурсовод говорил: «А это Пятница», Слава начинал зверски жевать банан. Люди пугались, потом радовались до ужаса. Это было что-то с чем-то и майонезом сверху покрыто.
— Как ты оказался на сцене театра?
— Я этого не помню, но как рассказывают родители, в 9 лет я притащил их за руку в Народный театр под руководством Тамары Михайловны Кравченко, который находился тогда во Дворце культуры «Гидростроитель».
— Помнишь свой первый спектакль?
— Меня обучала Тамара Михайловна и три года не выпускала на сцену. Моя первая и одна из главных ролей была в детском спектакле «Проделки темных сил». Я играл Ложь. Говорят, шикарно играл, жаль, никто не записал. В те годы я мог сыграть что угодно, даже полировку, и это было бы интересно смотреть.
Как я поступал в ГИТИС:
— Экзамен принимали два студента 4 курса и декан. Я слышал, как они говорили, что девчонок в брюках сразу отсеиваем, берем только в юбках. Приезжих собирали в группы, и пропускали вперед. Я попал в первую десятку. На экзамен нужно было выучить басню, стихотворение и отрывок из прозы. Я выбрал басню И.А. Крылова «Волк на псарне». На басне останавливают сразу на первой строчке, потому что из года в год 30 дней по 6 часов в день экзаменаторы слушают эти басни. Они знают их наизусть и с первых слов понимают, что ты можешь, а что не можешь. За 4 часа до вступительного экзамена мы сидели в метро с отцом, и я спросил: «Пап, что сделать, чтоб на экзамене меня выслушали до конца?» Он мне говорит: «А ты прочитай каждую строчку с разной интонацией: на первой строчке ты злишься, на второй — тебе радостно, на третьей — ты подозреваешь что-то, а на четвертой — ты хочешь кого-то убить». Я расписал каждую строчку, и принялся декламировать басню на всю подземку. И что самое смешное, на экзамене меня выслушали до конца. Но чтоб пройти дальше, надо быть талантищем. А я не талантище. Завалился на пении. Меня попросили спеть, а у меня ни голоса, ни слуха. Первый раз в жизни я подумал, что актер из меня никакой. У остальных абитуриентов план расписан: если не получится в одном учебном заведении, то есть Щукинское, Щепкинское и т. д. А я махнул рукой.
— Как ты попал в драмтеатр?
— Я в 13 лет дебютировал на сцене Театра драмы и комедии в спектакле «Женитьба Бальзаминова» по произведению А. Н. Островского.
— У тебя есть любимые роли?
— В студенческом театре «Отражение» первая любимая роль — Дон Жуан в спектакле «Каменный гость» по трагедии А.С. Пушкина в постановке Валерия Анатольевича Конева, вторая — младший брат разведчика, которого я сыграл в День Победы.
— Наверное, актерам часто приходится перечитывать какие-то пьесы…
— Как-то во времена студенчества я сидел и перечитывал Шекспира. И подумал: «А, дай-ка, я шекспировским стихом сценку напишу». И написал. Эта сцена сорвала невероятные аплодисменты во Дворце молодежи на студенческой театральной весне. Скажу больше: я художественную литературу вообще не читаю, я ее терпеть не могу. Булгакова «Мастер и Маргарита» так и не осилил. Смог дойти только до места, когда Маргарита прилетает на болото, остальное уже досмотрел в одноименном сериале по телевизору. Мне это неинтересно. Мне вообще художественная литература неинтересна.
— А что интересно?
— Все, что не является художественной литературой.
Как я сочинил отрывок из спектакля:
– Надвигалось 9 мая, ничего не было готово, ко мне подошла худрук студенческого театра «Отражение» Надежда Анатольевна со словами: «Артем, если ты ничего не придумаешь, будем играть отрывок из спектакля «А зори здесь тихие». Мне не хотелось его играть, и я за ночь накатал свой отрывок из спектакля. Мы придумали ему название и автора, и так его и объявили. Никто из зрителей, естественно, ни малейшего представления не имел ни об авторе, ни о самом произведении. Сюжет такой: война, глубокий тыл. Один опытный разведчик сидит в сторожке. К нему приходит младший брат. Они здороваются, обнимаются. Старший брат спрашивает у младшего, как дела в родном селе. Младший рассказывает, что фрицы убивают мужчин, насилуют женщин, уводят скот. Младшего брата играл я, а старшего – Женя Гайдуллин. И только мы собираемся уходить, как на нас нападают два фрица. Фрицев играли Слава Азиатуллин и мой однокурсник Леша Малышев. Они нас начали избивать, а потом шла сцена пыток. Мы очень реалистично все сделали и без крови. Нас хорошо обучили простым движениям избиения, поэтому было очень эффектно, люди в зале ахали. Пока немцы пытали активно старшего брата, младшему удается вырваться и заполучить пистолет. А по сценарию он еще никогда никого не убивал. Дальше показываются его внутренние переживания перед тем, как он нажмет на курок и убьет двух человек, а потом будет плакать на руках у брата. Эта была одна их лучших постановок. Во-первых, потому, что она была создана мной. Во-вторых, к нам на спектакль пришли пятеро ветеранов. И когда мы выходили кланяться под музыку, которую, правда, я своровал из какого-то фильма, у ветеранов были слезы на глазах. Я помню, немцы поливали Женю Гайдуллина из керосиновой лампы в процессе пытки, чтобы я выложил нужную информацию. В лампе была вода, естественно. Затем один из фрицев зажег спичку. И кто-то из ветеранов вскрикнул: «Сейчас он его подожжет!». И тут мы поняли, что сыграли потрясно.
— Газеты?
— Газеты не читаю. Михаил Веллер нравится. Правда, до сих пор не могу осилить его фундаментальный труд «Все о жизни». Шикарное произведение, зачитаешься. Это житейская философия. Романа Трахтенберга прочитал недавно. Очень понравилось. Еще никак не могу дочитать «Дианетику» Рона Хаббарда, основателя Независимой Церкви Саентологии. В 70-80 гг. прошлого столетия им многие увлекались. Дианетика — это своего рода психология, терапия, школа оптимистов. Следуя ей, можно было насморк вылечить за 5 минут. Я хотел провести для себя маленькое расследование относительно этого учения. В России, допустим, эту книгу можно купить, а в большинстве стран она запрещена, и Церковь Саентологии считается сектой. Может быть, действительно, сначала все делалось правильно, хорошо, для людей. А потом, видимо, денежки потекли рекой, и Рон Хаббард сбился с пути истинного. Половина Голливуда в этой церкви состоит. Из последователей саентологии известен Том Круз. Том Круз — сильная личность. Мне очень понравилась его игра в фильме «Последний самурай».
— Как ты вообще относишься к кино?
— Я не хожу в кинотеатры. Если фильм хороший, то его просмотр — это для меня священнодействие. Чтобы было хорошее качество, чтоб никто не мешал, не ходил рядом и не бегал.
— Какие еще актеры тебе нравятся?
— Бред Питт, причем поздний. Такие вещи, как «Семь лет в Тибете» терпеть не могу. Шикарная работа — «Бойцовский клуб». Классика, как «Криминальное чтиво». Он играет человека с раздвоением личности, по внутренним переживаниям очень сильного, агрессивного человека. В «Познакомьтесь, Джо Блэк» Бред Питт сначала играет молодого парня. Его сбивает машина. Затем он приходит на Землю в обличии Смерти. Он должен забрать богатого магната. Смерть первый раз в человеческом обличье, и она начинает познавать жизнь. Невозможно оторваться от просмотра эпизода, когда он узнает, что такое арахисовое масло. Такие вещи надо пересматривать каждый год. В «Опасных связях» потрясающе играет Джон Малкович. Там, кстати, также играет молодой Киану Ривз, но он, честно говоря, как актер — не очень, хотя в «Адвокате дьявола» неплохо сыграл.
— Из музыки что тебя увлекает?
— Моя любимая группа — «Ночные снайперы». «Сурганова и Оркестр» — из той же оперы, хотя играют они совершенно в другом стиле. Недавно открыл для себя немецкую группу «Haggard». Это смесь тяжелого рока с классической музыкой. У них есть композиция, где им подпевает русский церковный хор на нашем языке. Сейчас слушаю Никиту Джигурду, хотя как поэта я его не люблю. Ради одной его песни «Любить по-русски» я купил штук 6‑7 его альбомов. Когда по телевидению начали транслировать сериал «Есенин», я подсел на Есенина. Первый раз в жизни начал читать поэзию. Я проживал с ним жизнь. Он начал писать стихи по сценарию сериала, и я начал писать. До этого я писал, но мало и совсем не в таком стиле. Через месяц-полтора сериал закончился, и я бросил писать. И тут узнал, что у Джигурды есть целых два альбома на стихи Есенина. Я тут же выписал эти альбомы из Москвы. Памятник бы ему поставил даже за первый его альбом на стихи Есенина. А еще до Джигурды я купил диск Новикова с названием «Сергей Есенин». Послушал, вроде ничего. Но я шансон терпеть не могу, весь этот блатняк. Мне кажется, это идет от внутренней слабости.
— Ты хотел бы сняться в кино?
— Да.
— В каком фильме по жанру?
— В любом хорошем.
Как я учился играть на фортепьяно:
— Было мне лет 18. Я приехал в Пермь к бабушке. Целыми днями сидел дома, делать было нечего, в Перми у меня не было ни одного знакомого. А у бабушки стояло старое фортепьяно, с подсвечниками. Такой вот раритет. Все хотим перевезти его сюда, но никак не можем собраться. Оно еще и расстроенное было. В шкафу я обнаружил полочки, заваленные нотами. Семья-то у меня музыкальная, это я — ни в зуб ногой. Я взял первые попавшиеся ноты и начал их играть. Самое главное, я не слышал, что я играю — фортепьяно-то было расстроенное. Выучил половину — 5‑6 нотных листов. Приезжаю домой, сажусь за нормальное фортепьяно, дай-ка, думаю, послушаю, что я выучил. Начинаю играть и с невероятным ужасом обнаруживаю, что получается. И не что-то, а «Лунная соната» Бетховена.
Мария Картазаева: «Это мой любимый город и мой любимый театр»
Актриса Чайковского театра драмы и комедии Мария Картазаева уже полгода работает в должности исполняющего обязанности художественного руководителя театра. Она возглавила театр в трудные для него времена, сохранила труппу и с большим оптимизмом смотрит в театральное будущее