ЭХО ПРОШЛОГОДНЕГО ПОЖАРА

   Нами было написано несметное количество различных писем и прошений к главам села Букор, Чайковской районной администрации и даже на имя Президента Российской Федерации. Просили помочь, просили места в общежитии, просили материальную помощь, чтобы отремонтировать дом, а результат нулевой. В таких нечеловеческих условиях мы пережили уже одну зиму. Сейчас готовимся ко второй зимовке, но уверенности почти нет. Дом в любое время может обрушиться. Просим  вас не оставлять без внимания наше письмо и помочь нашей семье в сложившейся трудной жизненной ситуации».
  Согласитесь, любой нормальный человек, прочитав  такое письмо, задаст негодующий вопрос: «Почему?! Почему эта семья оставлена без помощи? Почему  администрация сельского поселения равнодушно относится к бедам своих сограждан? Почему жители села не пришли на помощь соседям?». Чтобы получить ответы на эти вопросы, я и отправилась, не медля, в Большой Букор .
                          Рукотворный пожар  его последствия
  Первым делом я встретилась с Любовью Леонидовной, и из первых уст узнала горестную историю прошлогодней беды.  До пожара в четырёх комнатах этого довольно ветхого двухэтажного дома проживала вся семья Шелестов, включая старшую дочь Наталью с пятью детьми и покойного Павла Григорьевича, всего  14 человек. Жили, по словам хозяйки дружно, только хозяин иногда буянил, да в семье Елены случались супружеские ссоры. Эти ссоры и послужили косвенной причиной пожара. Психика Елены просто не выдержала постоянного стресса, и женщина  устроила поджог.
   Сначала она просто грозилась наделать беды –  её угрозы никто не принял всерьёз. Потом она демонстративно готовилась к поджогу, но семья смотрела интересное кино по телевизору, и на Елену опять никто не обратил внимания. Она запалила сени, и сообщила об этом родственникам-«киноманам», а поскольку и эти слова проигнорировали, она уселась смотреть телевизор вместе со всеми. Так семья лишилась крова, а Елена получила  инвалидность по причине психического заболевания.
   Учитывая болезнь поджигателя, Госстрах не отказался выплатить страховую сумму за повреждённую часть имущества – 38 тысяч рублей. Отдел соцзащиты после  многократных просьб также выделил погорельцам по 3 тысячи рублей на взрослого члена семьи и по 1500 – на несовершеннолетнего. Всего получилось 36 тысяч. Но все эти деньги как-то очень быстро разошлись. Совет депутатов сельского поселения, как и положено, выделил погорельцам 100 кубометров строевого леса за символическую цену в 11 тысяч рублей, и предоставил на первое время комнату в общежитии. В неё вселилась только часть семьи – 7 человек. Наталья с детьми сняла себе жильё, Павел Григорьевич также поселился отдельно.
     Любовь Леонидовна надеялась надолго обосноваться в общежитии, но через месяц отсюда пришлось съехать по распоряжению главы поселения, и вернуться на «родное пепелище», благо огонь пощадил нижний этаж. Каких-то попыток начать ремонт дома его жильцы почти не предпринимали. Правда, напилили  кубометра два-три досок и брусьев, но потом хозяин пилорамы отказал им в услугах, и остальной лес Алексей продал почти полностью. У дома осталось до десятка брёвен, но и они  валяются, как попало на земле без всяких подложек, а значит могут быстро сгнить.
      На сегодняшний день положение семьи  незавидно. Постоянный источник  финансирования имеет только сама Любовь Леонидовна – учительскую пенсию в четыре с небольшим тысячи рублей, да Елена и Вера получают пенсии по инвалидности. Муж Елены и Алексей Шелест перебиваются случайными заработками. Правда у семьи имеется обширный огород и целое стадо всяческой живности – 7 голов КРС, овцы, поросята, куры, даже конь, но опять-таки заметных доходов хозяйство не приносит. Как подступиться к ремонту жилья, Любовь Леонидовна и не представляет. Пыталась она  нанять строительную бригаду из местных шабашников, так они запрашивают 80 тысяч рублей за работу. А денег-то уже нет, как нет и стройматериала. Обращалась за помощью в сельскую и районную администрации, узнала, что Заикин выделил их семье 30 тысяч рублей, да поселение 20 тысяч, но деньги ей не отдают. Вот и летят письма с просьбой о помощи во все инстанции. Но ответа на них всё нет.
                  Помощь для всех одинакова, а результат разный
    Что же думает по этому поводу самая близкая любому человеку власть – администрация сельского поселения? За ответом я обратилась к заместителю главы Большебукорского сельского поселения Геннадию Александровичу Абашееву. Прочитав письмо Любови Леонидовны, он  обречённо вздохнул.
- Я не знаю, как можно помочь этим людям, - признался он, - просто ума не приложу. У нас и раньше случались пожары, всем погорельцам мы оказывали такую же помощь, как Шелестам: 100 кубометров леса, иногда деньги удавалось из бюджета выделить, транспорт предоставить. От государства люди страховку получали, и как-то справлялись с ситуацией. Вот вскоре после Шелестов случился пожар в соседнем доме, где проживала семидесятилетняя Елена Ивановна Горбунова с сыном-инвалидом. Как и Шелесты, она получила мизерную страховку и 100 кубометров строевого леса. Так эта пожилая, не слишком-то грамотная женщина сумела так распорядится  полученной помощью, что через 8 месяцев после пожара вселилась уже в новенький аккуратный домик. Пока дом строился, она с сыном жила у добрых людей как бы в гостях. У нас ведь здесь народ отзывчивый , никогда в помощи не откажет при нужде. Горбуновой очень люди помогали: и всякими вещами снабдили после пожара, и продуктами, и на строительстве помогали. У неё своей-то родни нет, так Василий Иванович Краснопёров над ней как бы шефство взял, наблюдал за стройкой, помогал, чем мог. Так и построились. Елена Ивановна до сих пор  односельчан за помощь благодарит.
   А Шелесты что с помощью сделали? Деньги истратили, лес продали. А ведь 100 кубов леса это немалое богатство. Его бы хватило и на обгоревшие венцы вверху сруба, и на прогнившие нижние венцы, и на пиломатериал для всего остального. А страховкой бы  работу оплатили. Они и своими силами многое могли бы сделать – в семье два здоровых мужика. Давно бы можно было и стенки обгоревшие убрать, и  досок напилить.
-Но ведь их не пустили на пилораму.
- Так пилорамы-то сейчас частные, не колхозные, на них бесплатно не поработаешь. Хозяину ведь тоже и за энергию надо платить, и налоги всякие. Тут уж, как договоришься: кто работой расплачивается за пользование пилорамой, кто деньгами, кто часть изготовленного пиломатериала оставляет в уплату. Видимо, Шелесты договориться не сумели.
-А в общежитии почему их жить не оставили?
- Их пускали на временно свободную площадь, на которой был уже прописан жилец. Он не согласился уступить им комнату больше, чем на месяц. У нас нет свободного жилья, в общежитии семьи годами живут, не выселять же их.
  - А что это за история с деньгами, которые вы не отдаёте погорельцам?
 - И не отдадим, чтобы опять на пустяки не истратили. Это Татьяна Фёдоровна Духтанова, глава поселения, их выхлопотала. Не знаю, как ей это удалось, ведь всё положенное по закону мы погорельцам выдали. Однако Заикин выделил  Шелестам 30 тысяч рублей помощи, да наш совет собрал 20 тысяч. Вот сейчас я уже сам ищу работников, чтобы им хоть крышу-то покрыли. Но не хватает этих денег - запрашивают за работу не меньше семидесяти тысяч. Да и леса-то уже нет. Просто не знаю, что делать! Они вот сейчас пишут во все инстанции письма, просят помощи, жалуются на администрацию поселения, а сами-то что сделали, чтобы дом восстановить?                               Сюда к нам уже не раз из газет приезжали, с телевидения. Все посмотрят на их дом, ужаснутся, что так люди живут, и начинают администрацию срамить: почему не помогает?  А как помочь людям, которые сами себе помочь не хотят? Научите - как им помочь? Всё сделать за них? А чем они лучше других погорельцев, которые своими силами беду поправляют?  Заставить их самих поработать? А как? Я вот вам рассказал, как население помогало Горбуновым дом поднимать, потому что все видели, что старушка и инвалид сами стараются, как могут. А к Шелестам вряд ли кто придёт, потому что их жизнь тоже у людей на виду, видно, что они не хотят палец о палец ударить. И вот что тут делать?!
                                       Не вина, а беда
       Действительно, чем тут поможешь?  Осуждение, высказанное Геннадием Александровичем в адрес погорельцев, вполне обоснованно и справедливо. Неприязнь, которую питают к ним односельчане, тоже объяснима. Но не торопитесь осудить семью Шелестов. Не только их вина кроется за подобным неразумным отношением к жизни, но и их огромная, неизбывная беда. Любовь Леонидовна призналась, что Павел Григорьевич передал своим детям родовое проклятие Шелестов – врождённую уязвимость психики, переходящую иногда в душевную болезнь. О подобном наследстве  женщина узнала только после появления на свет пятого ребёнка - Танечки, родившейся с синдромом Дауна. Только когда различные анализы показали несовершенство хромосомы, отвечающей за психическое здоровье, муж признался, что в их роду всегда были душевнобольные. Однако, старшие дети росли умными и здоровыми, и Любовь Леонидовна терпеливо понесла крест воспитания одного неизлечимо больного ребёнка. Любая женщина-мать знает, что нет беды, страшнее этой.
       Танечка умерла в 19 лет. Но ещё до её смерти болезнь ударила по старшей дочери – Наталье. Наталья работала фельдшером ФАПа, и у неё на руках умерла старушка. В её смерти  не было виноватых, но само событие так потрясло  двадцатилетнюю девушку, что она угодила в психиатрическую лечебницу. Потом вроде всё наладилось, Наталья обзавелась семьёй, родила пятерых(!) детей, но опасность рецидива навсегда  повисла над её жизнью дамокловым мечём. Следующей пострадала Вера, слишком остро пережившая нередкую в общем-то девичью беду – внебрачную беременность. Она также лечилась в психиатрической больнице, и получила инвалидность. Третьей стала Елена, спалившая семейный кров. Алексей пока держится, но Любовь Леонидовна опасается, что неудачи последних лет – безработица, пожар, смерть отца – могут и у сына спровоцировать психический срыв.
      Эта сухощавая, бодрая с виду женщина, живёт, как на вулкане, который  готов взорваться в любой момент. Никто не скажет заранее, какая болезненная мысль и когда может зародиться в мозгу её детей, и к каким последствиям  может привести. Она любит и жалеет их несмотря ни на что, и лучше всех понимает особенности их мировоззрения и поведения. От её детей бесполезно требовать логически обоснованных поступков, житейской расчётливости, целеустремлённости. Они живут в своём мире, по своим законам. Она их не особенно и принуждает к плодотворной работе – не даёт лишнего повода для волнения. Всё, что может, она делает сама, в меру своих невеликих сил. Но, конечно, с ремонтом  погоревшего дома ей не справиться. И помощи от детей не дождаться. Как и от односельчан, вовсе не обязанных входить в тонкости семейной психики и сочувствовать  таким не похожим на всех людям.  Вот и пишет она письма, не слишком-то и надеясь на ответы.
                                    Помочь нельзя отказать
   Что можно сделать в этой ситуации? Неизвестно. Бесспорно одно – оставлять без помощи семью Шелестов нельзя. Сами себе они помочь не в силах, на данный момент им необходим своеобразный внешний управляющий, который взял бы на себя организацию ремонтных работ. Как я поняла из слов Геннадия Александровича Абашеева, он бы присмотрел за этим мероприятием, но где взять на него средства? Все официальные источники помощи исчерпаны, психическая неполноценность членов семьи также не даёт никаких особых льгот в этом случае. Однако, есть ещё помощь и неофициальная. Например, сама Любовь Леонидовна надеется на Бога.
  - Помолюсь, и мне легче, – светло улыбается она. – Я знаю, что Бог нас не оставит, не даст погибнуть, поможет.
    Но ведь Бог творит добро руками людей. Неужели же не найдётся в районе верующего христианина, достаточно состоятельного, чтобы оплатить хотя бы часть  ремонта? А может быть, несколько верующих христиан протянут руку помощи семье непрактичных и нерасчётливых погорельцев? Если таковые найдутся, то в содружестве с администрацией сельского поселения, они смогут обеспечить  Шелестов надёжным кровом. А что может быть ценнее для души и похвальнее для веры, чем помощь ближнему?