Самара:городок, город, мегаполис

Неопределенный «городок»
Что я знал о Самаре, когда «Кузьма Минин», пройдя вдоль бесконечных городских золотых пляжей, пошел на стыковку с двухъярусным причалом, полукруглым пандусом сходившим на набережную? Только лишь одну строчку из фольклорной попсы прошлых веков: «Ах, Самара‑городок, беспокойная я, беспокойная я, да успокой ты меня….». Она вращалась на разные лады в голове, но никакого понимания не давала, а только растравляла любопытство. А еще вспоминалось, что при советской власти этому городу-женщине пришлось на долгий срок, как и Перми, влезть в мужской костюм, прикрываясь партийной кличкой Куйбышев.
Но, увы, и после первого знакомства Самара так и осталась для меня каким-то неопределенным «городком». Причина в том, что здесь мы стояли еще меньше, чем в Казани, а выступления ждали долго. Так что совсем уже не осталось времени на ознакомление. К тому же припортовая часть Самары напоминает пусть и улучшенный вариант пермского Разгуляя, но такой же ветшающий и рассыпающийся.
От причалов крутая лестница подняла меня на садово-клумбовую террасу, посреди которой красовалась свежая кубопирамидальная часовня с двумя белоснежными статуями. Часовня эта, как и левая статуя, посвящена святому Алексию, митрополиту Московскому и Всея Руси, небесному покровителю Самары. Согласно преданию, этот священник, строитель монастырей, а по совместительству и политик, собиратель Московского государства, опекун Дмитрия Донского, забрел в это место, где в пустыни близ Самарки обитал благочестивый отшельник, в 1357 году. Он возвращался из тяжелой поездки в Сарай-Берке, куда его в ультимативной форме потребовал к себе через великого князя сам хан Золотой Орды. Возвращались оттуда немногие, к тому же Алексий должен был вылечить от слепоты любимую жену властителя — Тайдулу. «Прошение и дело превышает меру сил моих», — изрек святитель, но отправился, уповая на поддержку свыше. Действительно, молитва и святая вода исцелили женщину, а православная церковь получила покровительство и льготы. Оказавшись в этом месте, старец впал в благодушие и предсказал: «На месте сем будет град великий, в нем просияет благочестие, и никогда град сей разорению не будет подвержен». А вторая статуя — Сергий Радонежский, который никогда, вроде бы, здесь не бывал, но был младшим современником и сподвижником первого.
Связь с Востоком
За часовней Алексия и улицей Горького начинается собственно город. Он поднимается от нее вверх тенистыми зелеными кварталами. Туда и направилась группа наших девушек. Я бросился было следом, так как опять оказался без определителей времени, но, поднявшись на квартал по ул. Пионерской, решил прекратить «преследование», идти, включив внутренние часы, своим путем и свернул по ул. Водников налево. Не считая главенствующей над этим районом, увенчанной темно-красной сферой громадой офисного центра «Глобус», здания здесь все невысокие и при этом ветхие и обшарпанные — к сожалению, потому что на самом деле они замечательны — и деревянные и каменные — украшены резьбой, декором, лепниной. Многие дали бы фору пермским. Но в целом вся эта ветхость и обшарпанность не вдохновила меня, особенно после великолепной Казани, словно вернула в архитектурно убогую Пермь. Одно сразу резко бросилось в глаза (а если это так, то для Перми точно не характерно) — многие здания украшены рядами кронштейнов разнообразной формы, якобы поддерживающих карниз крыши, но на самом деле несущих декоративную функцию. Словно в какой-то период в Самаре ХIХ в. это было модно, и горожане соревновались, у кого эффектней. Но откуда это здесь? У меня почему-то прошла четкая ассоциация с Востоком, где кронштейны также являются украшением, даже произведением искусства, особенно в Китае, но там они обычно прикрыты широкими крыльями крыши. А вот в Старой Индии, наоборот, несут четко орнаментальную функцию как некие нарядные пояса. Может, это неслучайно, ведь Самара была самым восточным центром на Волге, главным пунктом торговли с Азией, к тому же в Астрахани существовала целая индийская купеческая колония…
Улица, выбранная мной, оказалась весьма длинной, я прошел ее всю, пока не оказался в тупике у многоэтажки. Переход на другую особых перемен не принес, как и последующий зигзаг: А. Толстого — Некрасовская — С. Разина — Л. Толстого. Все то же хаотическое чередование ветшающих красивых лачуг и банальных офисных многоэтажек, безвкусная точечная застройка, никакого очарования старинного города. По дороге мое внимание привлекло только желтое здание с табличкой «Самарская старообрядческая община Поморской древлеправославной церкви». Наконец я вышел на перекресток с более солидной улицей, явно центральной, — Куйбышева и двинул по ней параллельно прежнему маршруту, хотя внутренние часы уже начали мучительно стучать по мозгу: «Ты ушел достаточно далеко, времени в обрез, предстоит пройти все это еще и в обратном направлении. Поворачивай!» Но любопытство и желание реабилитировать Самару, чуть не ставшую третьей столицей СССР, гнали дальше.
Очень порадовал сказочный особняк конца XIX в. инженера И. А. Те-Клодта, с круглой башней под шпилем-колпаком, стильно-асимметричный, с необычной крышей‑горой, раскрашенной ромбами, как трико арлекина. В 1991 г. здесь открыта Детская картинная галерея, соединившая музей старинного быта, экспозицию детского творчества и сад‑музей. Афиши призывно улыбались мне с железной решетки. Очень хотелось заглянуть. Но внутренний будильник надрывался все неистовей. А где-то на параллельной улице над крышами торчало что-то необычное, остроконечное, которое ну никак нельзя было пропустить. Сопротивляться любопытству было выше сил, и я углубился еще на квартал… Передо мной устремился в небеса настоящий готический католический собор! Но ни приблизиться к нему, ни рассмотреть детально времени уже не было. Я помчался по ул. Красноармейской в направлении Волги в надежде, что там будет прямее и ближе. Проскочив мимо входа в старинный Струковский парк, я сбежал по  лестницам с красивыми круглыми ампирными фонарями и висячими цветниками прямо к большой круглой клумбе в приятный сквер и понесся по нему к порту. Оказалось, дорога длиннее, чем я предполагал. Вообще, считается, что самарская набережная самая длинная и красивая на Волге, но мне было уже не до этого. При этом путь некстати преграждали какие-то бордюры, газоны, лестницы, а внизу желтели ровные пляжи с загорающими самарянами. Я решил, что там будет ближе… Наивный. Мне пришлось бежать под прямыми лучами солнца, утопая в песке. Новые замшевые черные башмаки стали белесыми, а пляжи все не заканчивались. Наконец плоский двенадцатиэтажный квадрат гостиницы «Россия» уже без помех виднелся на синем фоне, это означало: осталось немного. А впереди около нее я увидел фигурки тех девушек, за которыми устремился было вначале. Они шли без спешки, значит, не опоздал. Действительно, я влетел на теплоход в еще допустимое время. Но Самара, несколько разочаровав, так и осталась для меня неким «городком». Так это и врезалось бы в мое сознание, если бы на обратном пути мы не сделали еще одну остановку здесь, на этот раз многочасовую.
Бастион в одиннадцать башен
Мы прибыли ранним дождливым утром. Ничего не напоминало того солнечного «загорального» дня. За кормой остались такие красавцы, как Саратов, Волгоград и Астрахань. Туристов организованно увезли смотреть «бункер Сталина». Мне это было не очень-то интересно, поэтому без особого энтузиазма я отправился в другую сторону улицы Водников, запланировав купить карту достопримечательностей, когда откроются магазины, чтобы как-то ориентироваться и разгадать Самару. К тому же времени на этот раз было предостаточно — целых пять часов.
Моросило. Во всем чувствовалась осень. Мокрый асфальт отражал старые дома позапрошлого века, какие я видел в прошлый раз, и краснокирпичные руины — свидетели неблагополучия. Но случай вдруг вывел меня именно туда, где я и хотел бы побывать: часть бетонного забора какого-то заводика была заменена каменной кладкой, на которой выступал огромный развернутый металлический свиток, стилизованный под архивную древность, с рельефом бревенчатой пятиугольной крепости. Кладка переходила в частокол с фрагментом угловой деревянной башни с бойницей. На противоположной стороне улицы над автостоянкой выступало из крон еще одно бревенчатое башнеобразное строение со шпилем из двух перпендикулярных «игл». Так я попал туда, где в 1586 г. по указанию царя Федора для защиты волжского торгового пути от разбойников воеводой Григорием Засекиным была основана крепость, ставшая корнем города. Хотя известно, что поселение в этих местах и даже торговая пристань существовали и в 1367 г., и, видимо, раньше. Среди первых начальников этого одиннадцатибашенного бастиона история упоминает князя Дмитрия Пожарского, освободителя от поляков, и прадеда Дениса Фонвизина — автора «Недоросля». Крепость успешно отбивала нападения ногайцев и калмыков, но вот армиям Разина и Пугачева не стала сопротивляться — распахнула свои ворота и встретила хлебом-солью. Сегодня в Самаре высказывают идеи о полном воссоздании по технологиям 16 в. крепости и всех ее зданий.
Дальше пошли какие-то мертвые, но очень эффектно выглядящие темно-красные с белым декором промышленные корпуса и высокие трубы. Вообще, все ближайшее побережье р. Самары, куда я вышел, оказалось занято промзоной. Самара своей судьбой напоминает Пермь — в советское время это был крупный промышленный центр, полностью «закрытый», поэтому главным была не красота, а функциональность, отсюда и похожие проблемы с застройкой. Большое количество заводов было размещено в войну и производило оружие, военную технику.
Миновав стелу-парус с гербом «Самарский район», я вышел на высокий и длинный мост через устье Самары, которая здесь не уступает Волге. По берегам — нарядные дебаркадеры, лодочные станции, суда на приколе. Возвышаются друг напротив друга громадные элеваторы с зубцами, похожие на башни черных магов. Колышется в волнах зелень водорослей. Несется «метеор». На острой междуречной стрелке — цаплеобразные краны. По ближайшим планам к чемпионату мира по футболу 2018 г. здесь намечено строительство большого стадиона. Вдоль реки, вглубь, насколько позволяет обзор, простирается город. А по ту сторону моста начинается Куйбышевский район — в дореволюционном прошлом Засамарская слобода, возникшая в конце 18 в. Тогда это было место наподобие пермской Заимки — промышленный пригород с кожевенными и салотопельными заводами, лесопилкой, паровыми мельницами и Кресто-Воздвиженской церковью. Многие здания здесь (на ул. Главной) до сих пор не менее привлекательны, чем в Старой Самаре.
«Живописный модерн»
Шоссе уходило от моста куда-то в неизвест-ную мне даль, так что я поспешил вернуться в центр города. Правда, сделал это несколько обходным путем: по извилистой улице князя Засекина, мимо восемнадцатиэтажного мертвого элеватора (прозванного одним из наших артистов «замком Саурона»), производственных заборов, укутанных девичьим виноградом с обильными фиолетовыми гроздьями, на старейшую площадь Самары — Хлебную. Когда-то это место было центром торговли хлебом всего Поволжья и культурным центром Самары. Здесь стояли три церкви, хлебная биржа (1898) и самый большой в Европе элеватор в стиле модерн (1916), здания последних сохранились. Сегодня посреди площади стоит небольшой бревенчатый храм иконы Смоленской Богоматери. Я пересек ее поперек и вышел в самый исток ул. Куйбышева. Отсюда-то Самара и начала раскрывать мне свои прелести, доказывая, что она настоящая красавица. Особенно это стало проявляться от перекрестка со строгим белым новодельным храмом Александра Невского. К тому же утренняя морось почти прекратилась, небо периодически прозревало синью, а мне удалось купить карту с достопримечательностями.
От площади Революции с шикарным зданием Окружного суда 1870 года и заурядным памятником Ленину я уже просто начал выписывать по кварталам неимоверные неспешные зигзаги, чтобы охватить как можно больше, то есть как бы кружился в вальсе с Самарой, при этом распланировав по карте пункты, где хотел бы побывать. Временем я располагал и мог просто наслаждаться. Не буду загружать читателя названиями улиц, по которым я кружил, скажу только, что здания в Самаре первоклассны по красоте, особенно стиля «живописный модерн». Если в Перми Грибушинский особняк — единственный, то здесь их десятки, и все неповторимы. Жаль, что многие обшарпаны.
Дальней точкой прогулки я выбрал шестнадцатиэтажный Самарский вокзал — самый высокий в Европе (101 м), имеющий под куполом на высоте 95 м смотровую площадку. Но так до него и не добрался — оказалось, далековато для пешехода, зато дошел до Покровского кафедрального собора 1861 года, построенного в стиле московского зодчества XVII в. А по дороге к нему посмотрел красивое полосатое здание такого восточно‑мавританского стиля. Оказалось, это дореволюционная синагога. А еще нарвался на бдительных полицейских в бронежилетах, когда фотографировал красивое здание их главного заведения. Я несколько слукавил, ответив, что, увлеченный кирпичным декором, даже и не заметил, что здесь такое. По акценту они тут же вычислили иногороднего, но, узнав, что я из Перми, передали ей, как старой знакомой, горячий привет.
    «Сердце» города — наслаждение для гурмана
Следующим пунктом был сквер Высоцкого, посреди которого около фонтана стоит белая стела поэту в виде то ли выходящей из мрамора, то ли постепенно поглощаемой им гитары. За сквером начинается пешеходная зона ул. Ленинградской — место очень приятное с архитектурным ансамблем рубежа XIX – XX вв., каменными фонтанами, скамейками, клумбами и необычными стильными фонарями. Фасады вокруг — один изумительнее другого. Просто наслаждение для архитектурного гурмана. Заканчивается это стелой в честь 150-летия губернии на перекрестке с ул. Куйбышева. Я свернул. Впереди был розово-белый стильный комплекс старейшей в Поволжье лютеранской кирхи святого Георга, где также расположен немецкий культурный центр «Надежда». Так как я вышел к местам, пройденным в прошлый раз, то снова свернул на ул. Фрунзе. Здесь на время остолбенел перед шикарным зданием 1907 года в стиле «модерн», тогда оно называлось театр-цирк «Олимп». В 1909 году здесь пел Федор Шаляпин. Но, к сожалению, оно оказалось всего лишь точной копией. Сегодня здесь находится Самарская филармония. Наконец, миновав еще один небольшой свежий розовый православный храм иконы Божией Матери Державная, я снова оказался у здания, которое так хотел осмотреть в прошлый раз, — костелу Пресвятого Сердца Иисуса (1865 г). Это неоготическая псевдобазилика с двумя острыми 47‑метровыми башнями и пинаклями. Внутри она не менее впечатляющая: яркие витражи, позолота, своды, а над алтарем большая фреска — копия картины Дали «Христос Святого Иоанна Креста».
Здесь, у собора я столкнулся с группой наших и узнал, что до отбытия остался лишь час. А в планах моих было еще много интересного, поэтому я спешно отправился на площадь Куйбышева — центральную в Самаре и, как значится в буклете, опять же самую большую в Европе. Она была через квартал, и по пути я еще наткнулся на очень экспрессивный памятник героям гражданской войны. Площадь действительно впечатляет, но благодаря тому, что большая часть ее покрыта скверами, не подавляет. К тому же ее замыкает, как ампирная декорация, Самарский академический театр оперы и балета, где впервые прозвучала во время войны Седьмая («Ленинградская») симфония Дмитрия Шостаковича в исполнении оркестра эвакуированного Большого театра. Перед театром — каменный Куйбышев, который мне больше напомнил Мао Цзэдуна. А когда-то здесь стоял огромный Кафедральный соборный храм Христа Спасителя.
Дальше я устремился, порадовавшись мимоходом на углу в сквере садовым посадкам, подстриженным под Дона Кихота и Санчо Пансу, к Иверскому женскому монастырю. До революции 1917‑го он был главным духовным центром Самары. Я увидел его еще сверху, но подход нашел не сразу, проплутав кругами и потеряв много времени. А ниже за монастырем на самом берегу Волги красуются в том же колорите импозантные корпуса Жигулевского пивзавода, построенного в 1881 г. Альфредом фон Вакано — это родина жигулевского пива. Согласно описанию, когда-то с завода напрямую по трубопроводу пиво поставлялось в пивной ресторан Вакано.
Напротив новопостроенной огромной монастырской колокольни разбит Пушкинский сквер с памятником поэту, бывавшему в Самаре. А еще здесь стоит шикарная бронзовая дамочка с зонтиком и ракеткой. Сквер подступает к тылам какого-то значительного красного сооружения, доминирующего над округой, шоссе и приволжским парком. Когда я обошел его, оказался перед красивейшим фасадом с козерожьими башенками в псевдорусском стиле — Самарским академическим театром драмы им. М. Горького, построенном в 1888 г. А в 1901 году на этой сцене дебютировал со своими пьесами Максим Горький.
Но площадь перед театром вовсе не театральная — она носит имя Чапаева и украшена солидным десятиметровым многофигурным памятником начдиву и его бойцам, устремившимися в вечную атаку. Вокруг площади масса интересных зданий, например «чудо-терем» Ю. И. Поплавского (1899‑1902 г.) с легкими ажурными флюгерами, венчающими шпили над высокими четырехгранными шатрами, затейливой резьбой и др. Где-то недалеко во дворах находится и вход в «Бункер Сталина» (1943 г.) — самое надежное бомбоубежище времен Второй мировой (глубина 37 м) — с надежной системой жизнеобеспечения, запасом воды и продовольствия, дизельной электростанцией и системой регенерации воздуха. Но было уже совсем не до их осмотра, ведь хотелось нырнуть еще в тени Стуковского сада — старейшего парка Самары. Что я и сделал, и не пожалел — место замечательное, в том числе монумент Горькому и расположенный рядом классический портик особняка Наумова, стилизованного под итальянское палаццо эпохи Возрождения (сегодня Дворец детского и юношеского творчества). И вот я снова оказался над набережной, уверенный, что запасом времени располагаю. На этот раз я маршировал не по пляжам, а по ул. Горького мимо парков, фонтана «Самара», памятника-бескозырки погибшим юнгам и стеле семье Ульяновых…
 Многоликая и прекрасная
«Кузьма Минин» стоял у причала, играла бравая прощальная попса… но трап был уже убран. Пришлось прыгать… под скрежет зубов боцмана. Я опоздал минут на десять, и это было уже второй раз. Первый — в блистательном Саратове, но об этом в следующем очерке.
За бортом уходили в прошлое бесконечные многоэтажки спальных поселков, и Самара из некоего городка, из старинного города разрасталась на наших глазах до мегаполиса. Но это тоже была она — многоликая и прекрасная. Сколько же еще, судя по карте, не удалось посмотреть здесь особняков, музеев, монументов, например памятники сыру, пользователю Интернета (мартышка на мониторе с клавиатурой в лапах) и отопительной батарее (радиатор и подоконник с греющейся кошкой). Но сегодня Самаре удалось полностью реабилитироваться и… влюбить в себя.