По Китаю: крест-накрест

Юньнань, Куньмин: национальная пестрота, террасные поля и матриархат
Н.Б.: – Посетив бамбуковые леса, мы на автобусе отправились в другую большую провинцию Юньнань, в ее столицу – Куньмин. Это самый юго-запад страны, около Бирмы и Лаоса. Здесь проживают 24 различных народности, относящихся к совершенно разным языковым семьям. Ведущий народ здесь И, создававший в древности независимые княжества и даже царство Наньчжао-Дали, которое было уничтожено монголами Хубилая, после чего эта земля была окончательно присоединена к Китаю. Несмотря на конец ноября, все цвело. Сам Куньмин тоже любопытный город, где все эти малые национальности собираются, перемешиваются, он такой пестрый, яркий. Есть там большая пешеходная улица, интересный Медный храм (проход дороговат). Недалеко от города – традиционная деревня народа и.
В.Б.: – Из Куньмина мы съездили на крайний юг за 300 километров, к самой лаосско-вьетнамской границе, в район традиционного хозяйства бирманского народа хани. Это около городка Юаньян. Здесь в горах на высоте 2000 метров самые большие в мире заливные террасные поля. Орошаются они родниковой водой. Это поразительно: как бы сотни ступенек-озер-зеркал, отделенных друг от друга тонкими низенькими бордюрами, которые покрывают на многие километры все склоны гор. Словно гигантский витраж или растрескавшееся небо, спущенное на землю. Особенно впечатляет, когда встает солнце и поднимается туман, тогда все эти бесконечные террасы переливаются, сверкают. Мы попали как раз на сезон посадки, когда пахали на волах. Есть там и воссозданные этнические деревни для туристов, где население ходит в национальных костюмах с красивой вышивкой. Не все, конечно, подлинное, много новодела, но все равно красиво. Вход туда тоже платный, но мы обошли по полям. Бродили, правда, недолго – местные дети кинулись клянчить деньги. Пришлось уйти. Побывали мы по пути в селениях и других народов: и, лаху.
После крайнего юга Юньнани мы отправились на самый ее север, по древнему караванному пути в сторону Тибета. Первая остановка была в Лицзяне. Там в широкой горной долине, у озера, между снежных гор во главе с пиком Юйлун расположен старинный город Даянь (800 лет). Здесь лучше всех сохранилась традиционная застройка средних веков. Вот где действительно теряешь ощущение времени. Чувствуется, что каждая деталь, каждый камень аутентичный, подлинный. Вдоль булыжниковых улиц – интересная система каналов и ручьев с чистейшей горной водой. В ней плещутся, моются. Старинные лавки, перед которыми – горшки с цветами, красные бумажные фонарики, серые черепичные крыши.

Н.Б.: – Также Лицзян – столица интересного народа – наси, у которого до сих пор со времен матриархата сохранился обычай «приходящих мужей», как у амазонок. То есть когда девушке исполняется тринадцать лет, ей выделяется отдельная комната, и она может приглашать кавалеров. Мужчина приходит на ночь, а утром возвращается к родителям, и так всю жизнь. Причем они свободны выбирать возлюбленных. Семьи возглавляют матриархи. А еще у наси с VII века до сих пор используется письменность мудрецов-шаманов Дунба – единственное до сих пор употребляемое пиктографическое письмо, на котором сохранился древний канон. Даже таблички в городе написаны по-китайски, по-английски и письмом дунба. Туристов здесь море, особенно в выходные – не протолкнуться.
В.Б.: – Мы жили в старом городе в настоящей старинной китайской усадьбе с двориком и прудом с карпами у молодого парня, увлекающегося вин-чунь – разновидностью ушу. В старом городе гостиницы дорогие – рублей по 700, он же предложил нам 400, при этом шикарная комната, нисколько не пожалели.
Видели съемки какого-то исторического фильма – воины в доспехах под древность, дамы в шелках. А в старинном буддийском храме за 5 юаней (приблизительно 25 рублей) можно было ударить в громадный барабан для призыва удачи, что мы и сделали. Наверху в нем же можно посмотреть картины на шелке. В центре Лицзяня есть озеро Хэйлунтань с красивым мостом, дворцом Вуфэнлоу («Пять фениксов») и замечательным видом на Юйлун, отмеченным как лучший вид в Южном Китае. Вход туда тоже  400 рублей на человека. Нас постоянно бесило, что за вход в общественные парки столько берут, и на следующий день мы просто перелезли через забор. Попали мы на территорию Исследовательского института религии Дунбо, признанной Далай-ламой. Это нечто среднее между шаманизмом и тибетским Бонпо. Оттуда мы свободно прошли в парк мимо ошарашенной охранницы.
Н.Б.: – Там мы заглянули в храм. Но тут же появился служитель, сунул нам благовония, зажег их и, быстренько взяв нас за руки, начал читать какие-то молитвы. Длилось это минут пять. Потом подул в наши ладони и вытащил журнальчик, где была обозначена сумма в 500 рублей. Мы дали 250, и он, сказав, что этого хватит, пропал куда-то, больше мы его там не видели.

 

Юньнань, Шангри-Ла: тибетские храмы и стада яков
В.Б.: – Из Лицзяна мы последовали на двухэтажном автобусе дальше на север в высокогорье, в столицу Дечен-Тибетского автономного округа Шангри-Ла (Чжундянь). Высота – 3200 метров. Отсюда полтора часа до границы с центральным Тибетом, куда доступ с этой стороны закрыт. Чтобы попасть туда, нужно покупать тур, без него не пускают, и при этом, чтобы транспорт был зарегистрированный, прописан четкий маршрут, с которого нельзя сходить, и еще обязательный китаец-гид (шпион) – как довесок ко всему. В Шангри-Ла уже живут настоящие тибетцы, говорящие на восточном кхамском диалекте. После китайских типажей они напоминают североамериканских индейцев. Мы поселились в старом городе в гестхаусе, другие уже были закрыты на зиму – сезон закончился. По всей округе – дома уже традиционной тибетской архитектуры. Вот где мы действительно почувствовали себя замечательно, просто все было по нам. Мы даже пожалели, что оставили на эти места мало времени. Здесь сама атмосфера очень приятная, и отношения с людьми, и ландшафты завораживающие. Наша хозяйка – тибетка – отлично понимала, что нам, как вегетарианцам, надо. Она – одна из немногих, у кого мы действительно вкусно ели: овощи, жареная картошка, горячая лапша по утрам.
Н.Б.: – Ну а настоящие тибетские храмы ни с чем не сравнимы — эти белые ступы-чхортены, сюрреальные психоделические фрески с гневными божествами, загадочными символами, рисунками-притчами. Все в них наполнено хорошим мистицизмом и вызывает внутренний трепет. Чувствуется, что это не просто туристический аттракцион, а живая традиция. Мы поднялись в один небольшой храм на краю старого города, единственный за всю дорогу настоящий с бесплатным доступом. А вся вершина вокруг – как в паутине – в радостных разноцветных флажках с молитвами. Считается, что ветер, перебирая их, разносит эти молитвы по всему свету. Большой молитвенный барабан, вращая который получаешь благословение. Статуи лам-патриархов. Живет там в одиночестве старик с курицами и кроликом. Вообще, религиозных сооружений здесь, наверное, больше, чем домов.

 

В.Б.: – Правда, напротив храма стоит памятник дружески обнявшимся китайцу и тибетцу, здесь же музей коммунистического «освобождения» Тибета и бесплатный музей Дечен-Тибетского автономного округа. Но порадовала нас, конечно, большая красивая статуя многорукого бодхисатвы сострадания Авалокитешвары. Сразу ощущаешь, как просветленное существо по-доброму смотрит сверху вниз.
Н.Б.: – А по вечерам в старом городе также устраиваются этно-шоу для туристов. Старушки в национальной одежде под тибетскую музыку водят большой хоровод и завлекают в него всех туристов. В сувенирных лавках здесь среди бронзовых фигурок будд и бодхисатв продаются и статуэтки Мао Цзэдуна, сидящего на стульчике, причем все они стоят на домашних алтарях тибетцев.
В.Б.: – На следующий день мы, взяв напрокат в гестхаусе за 100 рублей велосипеды, отправились к главной местной достопримечательности и святыне – древнему монастырю Цзетан Сунлинь, называемому Малой Поталой. Он находится в 10 километрах от города. Дорога идет вокруг озера Напа Хаи через небольшие тибетские деревушки мимо стад яков, сушилок для сена. Утро было достаточно прохладное, даже иней выпал, но солнечное. Места открывались замечательные, похоже на Тибетское нагорье – высокогорная степь, над которой вдали виднеются три снежных массива: Мэйли, Баймани и Хаба. Горы Мэйли у тибетцев священные, их вершина – пик Кавагебо (6740 метров) – окружена еще тринадцатью пиками. Тибетцы считают эту гору домом божественного воина, которому они поклонялись еще до прихода буддизма. Каждый год вокруг горы десятки тысяч паломников совершают молитвенный обход.
Н.Б.: – Попадавшиеся нам деревни были самые настоящие, живые, а не специально отстроенные для туристов. Трапециевидные двухэтажные дома, крыши, покрытые дерном, обязательно ярко расписанные национальными орнаментами ворота (даже у бедных усадеб), во дворах – мотоциклы, тракторы, кое-где солнечные батареи и спутниковые антенны. Женщины обычно в настоящей повседневной национальной одежде, а не камуфляже. Мы немного заблудились, но местные здесь легко идут на контакт, простые, открытые, доброжелательные, жизнерадостные.
В.Б.: – Короче, сделали петлю по окрестностям, и тут у меня отвалилась педаль, резьба отлетела. Обратились за помощью в ближайший дом. Нам тут же помогли – прибили педаль на гайку. Наконец подъехали к большому монастырскому комплексу. Это традиционный для Тибета монастырь‑гора с храмом-утесом на вершине. Он окружен глухой стеной, а у ворот сидят наглые ряженые в тибетцев китайцы, курят, пинают банку пепси-колы и деньги собирают. Вход – 500 рублей. Мы от этого чуть не впали в уныние, махнули рукой, решили ехать обратно в город. Но видим, сбоку черный вход для монахов‑тибетцев. Спросили разрешения и зашли, оставив велосипеды под их присмотром. Внутри сначала идут жилые районы для сотрудников и нескольких сотен монахов, много небольших колоритных храмов, где эти замечательные старинные статуи и фрески, картины-танки и еще рисунки и скульптуры из сливочного масла. А маленькие, поддерживающие крыши фигурки сказочных зверей, кажется, следят за тобой глазами, – забавные и страшные одновременно. Большая красивая статуя Будды. Мы все обошли, побывали даже во внутренних комнатах, где хранятся культовые предметы и куда обычно вход закрыт. Фотографировать тоже нельзя, но когда никого нет рядом… В целом ощущение здесь – это покой, блаженство, умиротворение. Хочется просто сесть и погрузиться в себя.

Шанхай: воплощение футуристических фантазий
Н.Б.: – Жалко было уезжать, но сроки ограничивали, и авиабилеты ждали в Шанхае. Мы повторили свой путь обратно: до Лицзяна на автобусе, а до Куньмина уже на двухэтажном поезде (по той же цене, но более комфортном).   В  Куньмине удалось еще в свое удовольствие погулять до поезда на Шанхай пять часов.
В.Б.: – В поезде сложилась хорошая компания – очень общительные парень с девушкой из Южной Кореи, немного говорившие по-английски, и душевный китаец Ван Лигу, с которым удалось-таки навести контакт при помощи рисунков. Отношения сложились дружественные, мы даже письма по возвращении друг другу писали. Он учил нас выводить иероглифы, как в прописи. Ему страшно нравились наши картинки. Он даже бегал к жене их показать и при этом что-то радостно рассказывал другим китайцам.
Н.Б.: – От Куньмина до Шанхая – как от Перми до Питера. Мы снова пересекли весь Китай, уже с запада на восток. Ландшафты, конечно, впечатляют, особенно горы вокруг Гулиня. В Шанхай прибыли днем и нашли за 1500 рублей дешевую гостиницу. Там нас позабавил унитаз с телефоном.
В.Б.: – Шанхай – типичный мегаполис, один из крупнейших городов мира и самый большой в Китае. Все здесь с шиком, с блеском, но для нас после Шангри-Ла – слишком уж цивилизованно. К тому же была суббота – не протолкнуться. В Шанхае не так много исторических памятников. Есть приятные кварталы колониальной французской застройки. Наиболее значителен большой чань-буддий-ский храм Лунхуа (III в.) с красивой сорокаметровой пагодой. Но в основном – новая футуристическая застройка: небоскребы, стекло, металл, бетон, прямоугольники и шары. Можно было подняться на известную Пудунскую телебашню с шаром и шпилем, но это было для нас дороговато. В гигантских супермаркетах с брендами всего мира – толпы народа, одержимого покупками, шумного, суетящегося. Через час прогулки у нас просто не осталось энергии – все вокруг одержимые, безумные. Мы провели здесь один день и улетели в Россию. После Шанхая Москва показалась нам тихой деревенькой.