Венгрия – с первого взгляда

Уважаемые читатели, сегодня мы вновь предлагаем вашему вниманию очерки пермского поэта, писателя и краеведа Яна Кунтура. Они посвящены путешествию автора по Венгрии. В настоящее время в будапештском издательстве «Napкut» готовится сборник стихов и прозы Яна Кунтура в переводе на венгер-ский язык, планируется ряд презентаций книги: в Будапеште и других крупных городах, таких как Эгер, Сегед, Веспрем, Зирц и др.

Продолжение. Начало в № № 11, 12
5
«Пежо-307 Габора», на котором мы ехали от вокзала Келети Паяудвар к месту моей будущей «дислокации», немного попетляло по Будапешту, юркнуло на какую-то неширокую улицу и затормозило перед черными решетчатыми воротами, преграждавшими проход в квадратную арку. Выглядела арка так, как будто кто-то отрезал ровный кусок от темно-желтого пирога гладкого фасада старинного трехэтажного особнячка. Под аркой мостовая из желтого кирпича вела сквозь толщу дома и вдруг распахнулась прямоугольным внутренним двориком, часть которого занимала отгороженная пилообразным рядом высоких туй и молодых побегов грецкого ореха частная автомастерская, на удивление чистая и тихая. Перед домом тянулись вверх набухающими почками три тонких юных ствола персика, а в углу у ограды росла шелковица.
Но не дворик поразил меня: наиболее неожиданными были тылы самого здания. Если с фасада оно казалось традиционным для домов этого периода (даже на Урале) — строгий классический линейный декор, то сзади — однозначно непривычно. Здесь не было традиционного для нас подъезда с его мрачными затхлыми коридорами. Ступеньки из арки вели на широкую… вот даже не знаю как ее назвать — террасу-балкон-галерею… которая в центре пересекалась с такой же открытой лест-ницей, отделенной от дворика только декоративными витражными окнами. Они роняли красивые разноцветные солнечные пятна на перила. И коридоры каждого этажа были такими же широкими открытыми галереями-балконами. В конце третьего — квартира Анны — перед туей в кадке и двумя парами рогов квенских северных оленей над окном, которое когда-то было отдельным проходом для прислуги на кухню. Двери квартиры — двойные, но стеклянно-деревянные, что показалось мне тоже весьма необычным и приятным. А за ними — высоченные потолки, многочисленные стеллажи, заполненные книгами (самая старая из которых относится к концу XVIII в.) и всевозможными артефактами (этническими и антикварными). На стенах — картины, аппликации, панно. Много керамики, причем оригинальной, авторской, ведь мать хозяйки была профессиональной керамисткой, а отчим — художником-графиком. В центре большой комнаты под ампирной люст-рой — гарнитур старинной резной бархатной мебели. То есть все комнаты и даже кухня с прихожей больше напоминают музейные залы.
А вообще, такие внутренние дворы и галереи-террасы вместо подъездных коридоров, как я узнал потом, типичны для Будапешта. При этом двор у дома Анны, наоборот, наиболее открытый. В центре же города все парадные входы и арки фасадов высоких старинных домов ведут не внутрь здания, а сквозь него к глухим дворам-колодцам, окруженным по периметру стенами со слоями таких же коридоров-балконов, ведущих напрямую к дверям квартир. А снизу такого двора с зеленого газона часто тянется к далекому свету из темницы дерево-узник. Подобные традиции встречаются и в современной застройке некоторых спальных районов.
6
Дом, где я поселился, на улице Gizella в XIV районе Будапешта, возник в конце XIX века одновременно с соседним, цвета слоновой кости, украшенным замечательной лепниной и мансардами, на месте старинного элеватора, стены которого частично стали его стенами. В те годы это была полусельская окраина Будапешта, а теперь — окраина его исторического центра, так как город капитально разросся, поглотив окружающие городки и деревни. Новые хозяева дома заселили верхний этаж, где сейчас живет Анна, а снизу устроили фабрику весов. Во дворике, где сейчас автомастерская, построили конюшню. Примечательно, что теперешние ее владельцы — потомки тех первых хозяйских конюхов. Весовое дело было, видимо, достаточно выгодным и устойчивым. Но период хаоса Первой мировой, развала Австро-Венгерской империи и торжества в 1918 г. Советской Венгерской республики значительно снизил потребность в весах, поэтому производство спустилось в подвал, а два этажа были перестроены под доходные комнаты для жильцов. Подобными особнячками с лавками и небольшими фабриками была тогда застроена вся улочка. Весовое производство на удивление пережило и Вторую мировую и угасло окончательно только в 50‑е годы при коммунистах как семейная мастерская по ремонту весов. Сейчас весь дом — частные квартиры.
А воду в Будапеште, оказывается, можно пить прямо из-под крана — она безупречно чистая, ведь венгерские специалисты и аппаратура по выработке питьевой воды считаются одними из лучших в мире.
Отапливаются старые, довоенные и даже послевоенные здания города природным газом, поставляемым в большей части из Западной Сибири. Например, в квартире Анны в каждой комнате есть газовые камины, которые независимо друг от друга вдруг посреди вечера начинают гудеть и ворчать, и внутри за стеклом появляются синие зубчики пламени. Температурный режим может устанавливать сам хозяин. Более поздние дома отапливаются централизованно из своих собственных котельных, а многоэтажные спальные микрорайоны — дистанционно из ТЭЦ, но при этом хозяева также имеют возможность регулировки.
7
Немного о структуре большого Будапешта. На самом деле это соединившиеся в 1873 году как единая столица Венгрии два разных по характеру города: гористая компактная средневековая по облику Буда, к которой примыкает с севера Обуда (Старая Буда) с остатками древнеримского Аквиума (они как бы соответствуют характеру западной холмистой и лесистой задунайской Венгриии — Дунантула), и обширный равнинный торговый Пешт, который является отображением низменно-степного Алфёльда, пересеченного мной на поезде. За прошлый век (особенно в 1949 г.), как я уже писал, Пешт сильно разросся за счет поглощения множества промышленных и сельских населенных пунктов. Соединены две эти разнородные исторические части столицы девятью дунайскими мостами. В целом город разделен на 28 больших районов: шесть на Будайской стороне, один на острове Чепель, а остальные — в Пеште. Чем дальше район расположен от центра, тем размеры его больше, а плотность застройки — меньше.
8
Я же обосновался на улице Жизель (Gizella), проходящей в квартале к центру от третьего, самого длинного и с наиболее интенсивным автомобильным движением кёрута-бульвара Хунгарии (Hungaria), который идет от моста Арпада до Ладьманошской железнодорожной связки (теперь называемой мостом Ракоци) и отделяет историческую часть от окраин и пригородов. А вообще, женские имена в названиях улиц характерны для Будапешта, здесь есть улицы Стефания, Элеонора, Ида, Илка, Маргит, Жужа, Хермина… Видимо, корнем этой красивой традиции были имена дам правящей династии, а потом — просто пристрастия «отцов города».
Еще одна, непривычная для нас особенность улиц Будапешта — то, что они, проходя по разным районам и даже внутри одного района, меняют название, то есть становятся фактически другой улицей. Так Жизель превращается в Хермину, а близлежащий проспект Тёкёли в сторону окраин перекрашивается в Чёмёри, Дрегейвар, Нирпалота, а в сторону Дуная приобретает все большую значимость с именами общенациональных лидеров Ракоци, Кошута и, наконец, под именем Свободной Прессы взбирается на мост любимицы венгров королевы Эржебеты.
9
Под моим окном — приятный палисадник, окруженный старинной чугунной оградой с кипичными столбами, одинаковой для двух домов. К моему приезду в начале марта в нем уже отходили последние первоцветы, а через несколько дней начался обильный расцвет нежной жимолости, дающий своеобразный тонкий аромат. Но привычные к подобному прохожие совсем не замечают этого. А вот старый, еще довоенный, куст сирени в углу пока только копит силы…
Прямо напротив окна когда-то стояли такие же старые жилые особнячки с мастерскими и магазинчиками; теперь же тут возвышается в цинковом блеске длинный шестиэтажный современный корпус Siemens, бывший когда-то телефонным заводом. Другой похожий корпус с современными проходными под пластиковым козырьком — чуть дальше по улице за продольной вечнозеленой стенкой неизвестных мне кустов с яркими красноватыми ягодами. Напротив них — еще одно с виду современное здание, серое с оранжевыми вставками между окон из прозрачного пластика для эффекта и входом-вертушкой. Раньше, еще до Первой мировой, здесь была шляпная фабрика, а сейчас — так называемый среди горожан «инкубатор» для поддержки начинающих бизнесменов, которые могут арендовать здесь офисы по весьма выгодной цене, а в его подвальчике — небольшой симпатичный ресторанчик Almбrium (в переводе, что-то наподобие «шкафа для посуды»), сравнительно недорогой, по крайней мере для среднего работающего венгра. Его отличие — разнообразие и изысканность меню при серьезном отборе только венгерских природных продуктов. Символ этого висит в проеме окна — большерогий череп быка старинной национальной серой породы, сегодня почти исчезнувшей, так как не выносит искусственного кормления и требует естественного выпаса. Остальные дома на улице Жизель — либо старинные, либо более молодые, но обладающие своим обаянием и при этом все разные.
Ясно, что после всего, что я видел у Келети и из окна машины, мне не терпелось пройтись по Будапешту вживую, спокойно, самостоятельно. Это я вскоре и сделал. И понятно, что первым объектом моего исследования в незнакомом городе, в незнакомой стране, при незнакомом языке была улочка за окном, которая, меняя название, тянулась через весь Зугло (XIV район) к радостно зеленевшей на плане города большой трапеции Варошлигета — легендарного и самого большого в центре Пешта парка.

Продолжение читайте в следующих номерах «ЧИ»