...Я вернусь туда непременно

С тревогой и радостью я делал эти первые шаги к своему спасению. Пройдя немногим более полукилометра, я почувствовал, как нога опять отказывает, тем не менее, прошел по камням, ни разу не оступившись. Впереди меня ждал спуск, о котором я даже не догадывался. В данной ситуации он представлял собой ужасающее зрелище: крутой, местами скалистый склон, поросший кустарником и усеянный камнями, прячущимися в высокой траве, стал на моем пути непреодолимым препятствием. Но выхода не было. Внизу раскинулась ровная поляна с текущим по ней ручьем, с зарослями кустарника по берегам и лиственничным редколесьем. Ручей этот вытекал из огромного каньона, спускающегося с горы, склон которой был рассеченным надвое, словно разрублен. Два живописнейших водопада низвергались в этом каньоне. Такого я еще не видел. Высота их была около пятнадцати метров. Мне не суждено было заснять их. Вначале я не увидел их из-за тумана, а сейчас не было фотоаппарата. Он был оставлен, как и все остальные вещи, на плато.
Невообразимо, как я с отказавшей ногой, полуползком, цепляясь за кусты и камни, корчась от боли, смог спуститься. Ведь тут даже здоровому человеку это непросто сделать. Спуск отнял последние силы, но для меня это стало большой победой. Главное препятствие было преодолено. Далось это дорогой ценой. Внизу я почувствовал, что на ногу не могу больше опереться. Малейшее движение вновь стало причинять боль. Дополз до кустов и вырубил две рогатины. На этих костылях я и пошел дальше. Это был мучительный путь. По кустам, траве, кочкам – на одной ноге. Неожиданно появившаяся боль не отпускала ни на минуту. Теперь, даже отдыхая, я не мог найти позу, в которой бы она стихла. Подняться, встать с земли после каждого очередного отдыха для меня стало проблемой. Десятками метров я мерил пройденное расстояние, ожидая каждый раз, что вот- вот упаду и не смогу больше встать. Силы покидали меня. Я уже сам не понимал, почему все еще иду. Чувства притупились до такой степени, что не обращал уже внимания ни на что. Перейдя с трудом через почти пересохший ручей, представлявший собой нагромождение камней, обессилев, я повалился на траву. Через некоторое время что-то заставило меня оглянуться. Два медведя перебирались через ручей вслед за мной, приближаясь ко мне. Они уже были на середине ручья, и им оставалось до меня каких-нибудь пятнадцать метров. Огромная медведица, встретив мой взгляд, сразу же кинулась бежать. Годовалый медвежонок – пестун, встав на задние лапы, еще с полминуты разглядывал меня и лишь потом дал стрекача. Растерявшись от неожиданности, я не сразу пришел в себя, потом же удивился своему спокойствию, с которым я также разглядывал их, как и они меня.
Ужас, который не вмещается в сознании, что меня уже больше никогда не будет, – потому что мне не дойти, у меня нет больше сил. Со стоном от непрекращающейся боли, ползая по траве, я с трудом поставил палатку. На большее сил не хватило. Даже набрать воды, хотя она была в трех метрах. Заполз в палатку и простонал в ней всю ночь. Таков был финал этого дня. Утро же оказалось серым и пасмурным. Мне лучше не стало. Было ясно, что застрял здесь надолго. Но были и положительные изменения в моей жизни. Ведь я преодолел первую половину пути, значит, смогу пройти и вторую, просто должен собрать силы на оставшийся отрезок. Пусть через два-три дня, но все равно должен. Кроме всего, смена обстановки также сказывалась благотворно. Здесь не было уже того безжизненного плато. В высокой траве журчал ручей. Раскидистые кусты, обступившие поляну, давали обилие дров для костра и защиту от ветра. Словом, иная атмосфера царила здесь. К удивлению, ближе к полудню боль отступила, самочувствие улучшилось, и я смог разжечь костер, впервые за много дней. Выглянуло солнце, и стало тепло. Было ясно, что надо уходить отсюда, уходить, пока не поздно, ибо это последний шанс.
Если сравнить, какой день легче, первый или второй, то, пожалуй, первый тяжелее психологически. Ведь тогда спасение еще было так далеко, а здесь я уже был близок к цели. Физически же мне было одинаково тяжело, и я шел, стиснув зубы от непрекращающейся, ноющей боли. День выдался жаркий. Первые метры вымотали быстро. Стоило мне пройти полста метров, как я, обессиленный, опустился на траву, не желая больше подниматься. Сказалась бессонная ночь. В этот раз не только боль, но и холод доканывали меня, делая ее бесконечной. А с первыми лучами солнца не дала спать жара. Поэтому неудивительно, что встал я утром весь разбитый, с головной болью. Но, напрягая силы и волю, я не собирался сдаваться. И результат последовал. Постепенно, после каждой передышки, стал проходить все большее расстояние и не заметил, как закончился лес и тропа вывела меня на плато. Это было трудно – идти все время в гору. Но радость близкой победы, ощущение счастья, что борьба за жизнь завершается в мою пользу, подхлестнули меня. И вот он уже предо мной – остров цивилизации, мое спасение – поселок Неройка. Столько дней мечтал я о нем, впадая в отчаяние, осознавая и видя, как он далек. И вот, стоя уже на плато, я любовался теперь им сверху, не в силах оторвать глаз. До чего же красив он, этот поселок, уютно раскинувшийся в долине реки Щекурьи, зажатой со всех сторон горами. Еще совсем недавно такой недоступный, он сейчас совсем рядом, осталось только спуститься… Я смотрел на него, затаив дыхание, не веря своим глазам, словно это был сон. И все-таки происходящее со мной было реальностью. До последнего момента я хоть и не знал, но верил, что выберусь. Мне действительно было трудно поверить в случившееся. Тем не менее, это было так. Слезы счастья выступили на глазах…

Сейчас, когда я пишу эти строки, за окнами снег. Уже успела срастись сломанная нога. До лета еще далеко, но я тоскую о тех горах, где был, и очень часто вспоминаю тот день. День, так изменивший мою жизнь, так много стоивший мне. Если бы не тот коварный снежник, все было бы по-другому. Конечно же, я дошел бы до Щугора. Вполне вероятно, завершил бы маршрут. Обидно, конечно. Ведь оставался последний перевал, за которым меня ждал путь по ровной лесной тропе. Неизвест-но, как было бы дальше, но очередные препятствия, я думаю, не представляли бы столь серьезную опасность. Так как рюкзак к этому времени у меня бы уже полегчал, а погода исправилась.
Конечно же, случившееся отнюдь не случайность. Этому способствовали несколько факторов: больная нога, физическая усталость, непогода, большой вес рюкзака. Не будь хоть одного из них, пусть даже этого злополучного снежника, и все оказалось бы по-другому. Но как понять тот счастливый факт, что это произошло именно у базы Неройка? Ведь случись подобное в первой части маршрута, где до ближнего жилья сотни километров безлюдья, в отличие от Приполярного Урала, страшно представить, что было бы. Я просто не смог бы выбраться.
Волей счастливых обстоятельств, все завершилось лучше, чем я ожидал. Правда, боли не покидали меня до последней минуты, пока не лег на больничную койку. Там, на Неройке они основательно доконали меня. Но самое страшное было позади, я был теперь среди людей. Судьба, видимо, оказалась ко мне благосклонна. Все произошло стремительно. В Печоре получили мою телеграмму о помощи и выслали вертолет. Меня, потерявшего уже всякую надежду на помощь из Печоры, самым настоящим образом сняли с борта МИ-8, направлявшегося в Березово, уже в пятнадцати километрах от Неройки. Можно представить мою радость от такого поворота событий. Вид родного города с воздуха меня просто очаровал. Я почувствовал, как соскучился по нему. Сколько дней там, в горах, я думал о нем, мечтал об этом моменте. И вот он предо мной, я подлетаю к нему. До чего же красив он, поднявшийся над безбрежным морем тайги своими аккуратными корпусами и разбегающимися прямыми улицами, утопающими в зелени. Мне показалось тогда, что прошла вечность с момента расставания, хотя в действительности всего лишь чуть больше месяца. У меня в тот момент было ощущение встречи с чем-то новым, незнакомым. И неудивительно. Я ведь действительно отвык от того мира, из которого пришел в эти горы. И потому увидел, как красив он – этот город, где мы живем большую часть своей жизни и не замечаем всего этого. Ведь все постигается в сравнении.
Я не знаю еще, смогу ли я ходить в сложные маршруты. А что касается этого, можно быть уверенным, он удался, несмотря на случившееся. Ведь я не остался там, так же как и не сдался, не сошел с маршрута. Я шел до последнего. И выбрался из казавшейся безвыходной ситуации самостоятельно, без посторонней помощи. Все для спасения я сделал своими руками. Поэтому, думаю, имею право считать маршрут пройденным. Хотя бы из-за того, что выжить в сложившейся ситуации оказалось гораздо труднее, чем пройти весь маршрут. Не думаю, что кто-то сможет повторить его в ближайшем будущем. Хотя мне хотелось бы, чтобы это сделал кто-нибудь. Ведь там столько нового и интересного. Этот переход от Полярного Урала до Вишеры – всего лишь маленькая частица той жизненной программы, той миссии, от которой мне никуда не деться. Если смотреть на это сквозь призму спортивных достижений, то непременно потерпишь поражение. У каждого из нас свое предназначение, свой путь. Мое же предназначение – помочь людям прикоснуться к этой красоте, и думаю, оно мне удастся. У меня есть еще время, я пройду этот маршрут до конца и буду на Вишере. Но в первую очередь я обязательно посещу то место, где находился в заточении целую неделю. Это потрясающе суровый, редкой красоты мир, который теперь в моей душе на всю оставшуюся жизнь. С его каньонами, водопадами, озерами и ледниками. Там, в этой первозданной красоте, осталась часть моей души, которая опять зовет меня туда. И я знаю, что вернусь туда вновь, на это место. Мне теперь не жить без этого.