Саратов: братское рукопожатие

На нас неумолимо надвигалась изящная ажурная дуга саратовского моста, когда-то бывшего самым длинным в Европе. Она соединяет два совершенно разных города, разделенных только Волгой. На левом берегу — Энгельс — старинная Покровская слобода, возникшая в 1747 г. на территории ставки калмыцкого хана Аюки, где останавливался Петр I, ставшая сначала гнездом украинских чумаков-солевозов, а потом столицей республики поволжских нем-цев, — родина писателя Льва Кассиля и композитора Альфреда Шнитке.
А на левом берегу постепенно проявлялось какое-то белое многофигурное образование, окруженное темным плавным бруствером невысоких гор Приволжской возвышенности — радостный Саратов.
От одного «папаши»
И вот — причал. Теплый ясный день. Для выступления наш театр отвезли чуть ниже по Волге на площадь у памятника Гагарину (не совсем удачного, на мой взгляд, — наши прозвали его «головастиком») — первый космонавт Земли благополучно свергнулся со своих небес недалеко от Энгельса.
По уважительным причинам я благополучно смылся, не дожидаясь действа, и углубился в еще неведомый для меня Саратов. Памятуя о неудачной прогулке по Самаре, я и здесь не ожидал ничего конгениального, поэтому решил просто пересечь город по диагонали и выбраться на степные горы, чтобы насладиться их кочевым привольем. Но в отличие от скромницы Самары, не раскрывшей своего лица чужаку при первом свидании, Саратов — этот мужественный степняк — сразу же по-братски распахнул свои объятия и увлек меня, как кунака, за собой.
Хотя в начале прогулки ничто не предвещало этого — обычная советская разновременная застройка. Я решил выйти к собору, который увидел мельком в окно автобуса. Первыми положительными вехами стали небольшой импозантный классический храм Воздвижения Креста Господня, а немного погодя — отдельно стоящая, как арка, узорчатая церковная стена, на которой вместо прохода блистала золотой смальтой икона Николая Чудотворца — в память об уничтоженном Никольском соборе Крестовоздвижен-ского монастыря. Отсюда распахивалась Музейная площадь — старейшая в Саратове.
Вообще, русский Саратов — это младший брат-близнец Самары и Царицына-Волгограда. Появились они все при царе Федоре Иоанновиче друг за другом в течение пяти лет (1586‑90 гг.), причем от одного «папаши» — князя Григория Засекина. Интересно, что основывался город под одним и тем же именем Саратов трижды, но в абсолютно разных местах. Первый кремль был построен вообще на противоположном берегу Волги к юго-востоку от современного. Но примерно через тринадцать лет он сгорел и был перенесен севернее в устье р. Саратовка, выше современного Энгельса. Место было очень неспокойным из-за кочевников, поэтому в 1674 г. царь Алексей Михайлович повелевает построить новый город на противоположном берегу, защищенном горами. Произошло это как раз на месте Музейной площади. А через пятнадцать лет здесь был основан Свято-Троицкий собор в стиле московского барокко, сохранившийся до наших дней — старейшее здание Саратова. Он является нарядным златоверхим центром площади, окруженной зданиями конца ХVIII — начала XX вв., главное из которых — Саратовский областной музей краеведения (особняк Устинова). Мне стоило обойти площадь по кругу, так как за собором скрылись красивые особняки, в том числе портик здания духовной семинарии, но откуда мне было знать об этом. Я двинулся к тому, что наиболее бросалось в глаза: красивому пятиэтажному зданию с пилястрами — Управлению Рязано-Уральской железной дороги (1907‑1914 г.).
Собираясь просто пересечь город наискось, я, сам того не ожидая, выбрал, пожалуй, привлекательнейшую из саратовских «диагоналей» — Московскую — одну из его первых улиц, а теперь центральную. Здесь после припортовых самарских трущоб голова моя просто закружилась от обилия красивых исторических зданий и всевозможных архитектурных «излишеств». Если это и можно сравнить с пермской Сибир-ской улицей, то увеличенной раз в десять и украшенной во столько же. Особенно меня радовали многочисленные большие ажурные чугунные балконы, подпираемые изящными колоннами, а также необычные черные капители пилястр. А вот таких рядов кронштейнов, как в Самаре, нигде не было. Я останавливался почти у каждого красивого здания, что весьма тормозило мой марш-бросок, к маячившим где-то в обозримой дали вершинам, которые нисколько не приближались, а улица никак не заканчивалась.
Никогда не сдаваться!
Хочется вспомнить еще об одном важном отличии Саратова от своих «братьев-сестер», построенных на пустошах. Это место всегда было крупным поселением, начиная с индоиранского времени — с катакомбной культуры — современницы древнейших цивилизаций Востока. Есть гипотезы, что здесь существовала деревянная эллинская колония, а в начале Средневековья, во время расцвета Хазарии и Булгарии, точно находились сменявшие друг друга города. Последним значительным центром был богатый Увек — один из самых первых городов Золотой Орды, о котором писал Марко Поло. Здесь стояли украшенные майоликой дворцы, усадьбы с бассейнами, мечети, восточные бани, медресе из обожженного кирпича; были проведены водопровод и канализация. Причины упадка Увека до конца не выяснены. Известно только, что когда в 1395 г. он был окончательно стерт Тамерланом, преследовавшим Тохтамыша, город был уже в кризисе. Сейчас его остатки, еще сравнительно недавно хорошо заметные на южной окраине Саратова, успешно стираются местными хозяевами-огородниками.
Также, в отличие от Самары, Саратов никогда не сдавался на милость победителя, успешно отбиваясь от калмыков и ногайцев, никому не открывал ворот. Три дня его грабил Разин, безуспешно осаждал булавинец Некрасов, а Пугачев после сражения в отместку вырезал почти все население.
Гламурный Ленин и экзотика
Я миновал сквер Первой Учительницы с черной статуей умной даме, наставляющей мальца, и замечательными каштанами, увешанными дозревающими иглокожими шариками плодов (на нашем пути такое их изобилие встретилось мне впервые). Здесь по улице Октябрьской, а затем Валовой, когда-то проходил крепостной вал и стояли ворота — начало Московского тракта.
Вдруг за основательным массивным пилонным портиком здания, где некогда располагалось Саратовское биржевое общество (1890‑е гг.), а сейчас ПАГС им. Столыпина, улица Московская распахнулась огромной площадью. Когда-то она называлась Хлебною, так как здесь проходили главные торги, а ныне Театральною — это торжественный официальный центр Саратова. История ее начинается с 1812 г. с пожара, уничтожившего почти весь город. Вокруг много примечательных зданий. Я сразу же наткнулся на часовню Александра Невского — свежую копию дореволюционной. Напротив нее белел на солнце до рези в глазах большой узорчатый поклонный крест с рельефом Спаса и какой-то надписью — памятник Кириллу и Мефодию. А когда-то на этой площади были еще одна часовня — Иверская — и большая Петропавловская церковь (1818 г.), снесенные в 30‑е гг. Сейчас на месте последней — Правительство Саратовской области. За часовней сереет помпезное ампирное здание с громадным белым львом в нише фронтона — мэрия Саратова. Потом я пожалел, что не заглянул в юго-восточный угол площади — не посмотрел памятник Радищеву перед государственным художественным музеем (первый общедоступный в России — 1885 г.) и статую Столыпину. Просто вся эта сторона скрыта старинным сквером, как, кстати, и Саратовский академический театр оперы и балета. Он был построен из дерева еще в 1815 г., а современное здание с классической колоннадой — в 1865 г. Да уж, «слона-то я и не заметил»… А жаль.
Вообще, резкий расцвет Саратова падает на конец XIX в., когда после проведения железной дороги он постепенно становится крупнейшим городом Поволжья, затмив Нижний, Казань и Самару. А в советское время, как и Пермь с Самарой, — это полностью «закрытый» город, что повлияло на его облик, но не так сильно, как в Перми.
Не оставляя надежды пересечь город, я ринулся через площадь, мимо строящейся ко Дню города сцены и колосса-Ленина с гламурно-повелительным гвоздящим жестом указательного пальца, к привлекательному и необычному зданию Областной универсальной научной библиотеки (1898 г.).
Но всех больше меня поразили на площади — странные экзотические деревья с длинными плодами, похожими то ли на длинные сосиски, то ли на макаронины, свисающими пучками‑метлами. Позднее я узнал их название — катальпы — родом они с Карибских островов и Флориды.
Музыкальные памятники
Покинув Театральную площадь, я на перекрестке с ул. Горького напротив старинного здания гостиницы «Московской» впал в некое замешательство — направо вдалеке виднелись большие золотые купола, налево — интересная лепнина фасадов. Я решил, что финала Московской мне, скорее всего, не достичь, поэтому стоит свернуть слегка с намеченного пути, а потом как-нибудь вернуться в общий свой фарватер, и ушел налево.
Здесь я сразу же завис у розового модернистского особняка с башенкой-эркером и витиеватыми русалко-тритоновыми барельефами. А напротив громоздилось здание Саратовского оперного театра, правда, его тылы, поэтому впечатления оно не произвело. Только обойдя его немного, я увидел высокий классический портик напротив другого портика — сталинского — Дворца пионеров. Здания становились все привлекательнее, и я, махнув рукой, окончательно пошел перпендикулярно Московской, в надежде свернуть, когда будет менее интересно. Но это продлилось квартала четыре, пока я, опять неожиданно для себя, не уткнулся в пешеходный проспект Кирова — саратовский «Арбат». Понятно, что дальше я отправился уже по нему параллельно маршруту. Если упоминать и описывать все увиденное, то места, явно, не останется. К тому же и время уже тоже поджимало. Но обязательно нужно упомянуть памятник песне «Огней так много золотых…» (из фильма «Дело было в Пенькове») — неофициальному народному гимну Саратова. Это фонарь с часами, периодически наигрывающими тот мотив, а под ним ждет вечный бронзовый влюбленный с букетом, но никогда не дождется… Есть на Кирова и еще один знаковый звучащий памятник — гармонисту — ведь Саратов родина особой разновидности русской гармошки, отличающейся тембром, силой звучания и колокольчиками.
Утопая в красотах
Проспект закончился одноименной площадью с фонтаном-одуванчиком, окруженным скульптурами различных дрессированных животных. Это не странно, ведь фонтан находится перед Саратовским цирком, основанным братьями Никитиными в 1876 г. В 1951 г. здесь закрутил свои солнечные репризы Олег Попов, а позднее дебютировали и братья Запашные.
Напротив цирка — громадный архитектурный монолит 1914‑15 гг., увенчанный рогами оленя, — торговый дом «Центральный». Сбоку от него — крытый рынок, из-за которого выглядывает колокольня храма Митрофана Воронежского, а еще дальше — памятник великому ученому академику Вавилову, погибшему в Саратове в сталинской тюрьме в 1943 году. Рядом с памятником — два камня с цитатами… «На костер пойдем, гореть будем, но от убеждений своих не откажемся…»
Так я дошел до улицы Рахова с большим бульваром посередине и здесь, у купола торговой галереи «Каштан», окончательно понял, что до конца мне город не пройти, пора уже возвращаться на теплоход… если еще не поздно… И я повернул к Московской, чтобы пойти по ней вспять. По дороге мимоходом посмотрел еще один любопытный особнячок, эклектично соединяющий черты классики и модерна — дом архитектора Зыбина, с остроконечной башней, круглой лоджией, яркими изразцами, лепниной и витражом-ромашкой.
На этой части Московской была мало греющая душу, кроме разве что Дома художника, советская застройка. Так продолжалось до ул. Чапаева, а потом снова — приятное погружение в прошлое. Особенно поразил небольшой серый домик, из фасада которого рвался экспрессивный рельеф, чуть ли не иллюстрация к «Золотому теленку»: по городу несся, благословляемый Меркурием, старинный автомобиль и оплодотворял стену снопами лучей. Над ним по углам примостились пухлые амурчики. Это построенный 1887‑м и полностью переделанный в 1914 г. автогараж Соколова и Иванова. Кстати, рельеф этот в 1927 г. действительно видел Илья Ильф.
Мне так и надо было бы идти неспешно вдоль фасадной красоты Московской до порта, но когда я снова приблизился к Театральной площади, то вспомнил о большом золотом куполе, оставшемся в стороне, когда я свернул с курса… Так что я снова понесся сломя голову уже в его сторону. Оказалось, это путь отнюдь не близкий, кварталов 6‑7… Просто церковь была большой и при этом стояла в глубокой низине (Глебовом овраге), что создавало иллюзию. Но пятиглавый храм Покрова Пресвятой Богородицы с пятиярусной колокольней, построенный в 80‑х годах XIX века выпускником Высших петербургских архитектурных курсов А. М. Салько, стоил моих трудов. В свое время это был самый крупный собор Саратова.
А я оказался среди окраинной одноэтажной деревянной застройки. В другой стороне ее маячило еще что-то, похожее на минарет. И я понесся уже туда через какие-то буераки по частному сектору Большой Горной и Мясницкой. Это оказалось Соборной мечетью. Красивое здание современной постройки на месте разрушенной первой. Навстречу мне шел на вечерний намаз поток людей восточного типа. А когда-то эти кварталы были загородной Татарской слободкой. Но я спешил дальше, уже в нужном мне направлении — в сторону Волги по Соборной, успевая то и дело фиксировать красоты. Но через семь кварталов улица уперлась в старинный парк — «Липки». Он разбит в 1824 г. вокруг собора Александра Невского (теперь на его месте стадион «Динамо»). Мне бы бежать налево, но справа опять виднелось что-то привлекательное, что нельзя было пропустить. В голове же уже теснились мысли, как мне, если опоздаю, перехватить «Кузьму Минина» в Волгограде. Так что я уже смирился с участью выпавшего из гнезда и окончательно пошел вспять. И снова не пожалел. Здания с лепниной и рельефами упоминать не буду, потому что они померкли перед витыми разноцветными луковками вокруг острого темного шатра (как у московского храма Василия Блаженного) церкви «Утоли моя печали». Она была построена как домовая молельня Владыки в 1906 г. в стилистике 17 в. Церковь эта — как рождественская елка с нарядными, блестящими на солнце шариками-сосульками и с веселыми глазами-закомарами, подмигивающими проходящим.
А дальше было не менее впечатляюще: начало пешеходной зоны проспекта Кирова венчал еще один саратовский архитектурный шедевр — здание Государственной консерватории им. Собинова, третьей в России, основанной в 1912 г. У ее истоков стояли Рахманинов, Шаляпин, Собинов. А чудо-здание построено в 1902 г. Это само воплощение эпохи романтизма, в ней что-то южное и готическое одновременно — такой замок из сказок братьев Гримм. На квадратных в сечении монументальных башнях водружены словно бы колпаки гномов со шпилями. Стрельчатые оконные наличники, эркеры, розетки, скульптуры воющих химер и сова. Глаз не оторвать…
Возвращение «блудного сына»
Но все-таки задремавший здравый смысл победил восторг, и я, сжав кулаки, повернул вспять мимо мрачного Чернышевского, размышляющего на пьедестале, что же делать. Курьез: Сталин одобрил этот памятник, но приказал подстричь развивающуюся на ветру шевелюру… Как-то ее удалось сохранить. Саратов — родина писателя-революционера и место его окончательного успокоения на Воскресенском кладбище, существует также здесь его дом‑музей.
Пофланировав через «Липки», пролетев вниз по Волжской и Октябрьской, мимо фонтанных каскадов и мечтающего о чем-то памятника писателю Федину, и по набережной Космонавтов с «головастиком», я притормозил только на ступеньках к причалам. Явно срок мой давно уже истек. Я был готов к самому худшему. Но корабль стоял. На его палубах прыгали туристы, заводимые массовиками-затейниками. Я вздохнул облегченно: «Все-таки успел» — и остановился сделать кадр. Но с кормы мне неистово махали. Оказалось, «Кузьма Минин» ожидал только меня одного: капитан дал уже приказ к отплытию, но против этого восстали туристы и мои коллеги… Спасибо им за это огромное.
На Соколовой высоте
На обратном пути мы прибыли в Саратов самым ранним утром. Солнце только отрывалось от мембраны горизонта, но грело уже по-доброму. Было свежо и приятно. Меня так и подмывало снова отправиться блуждать по историческим кварталам, но я решил воплотить все-таки свой первый план, но скорректировав его. Поэтому двинул на ближайшую от Волги гору, ограничивающую город с северо-востока — Соколову. Сначала была пустынная набережная и бальнеологическая лечебница с полукругом сталинской колоннады. Потом Славянская площадь — корень моста, украшенный огромной надписью «САРАТОВ» и гербом. Город просыпался, люди стояли в очереди на транспорт. Я попал в предгорный район Саратова — явную окраину с эклектичной смесью частного сектора и пятиэтажек. Наконец асфальт закончился, вверх по крутому склону пошла тропа, мимо крутого оврага и безобразной свалки. У ворот одного из домов неуклюже барахтались в пыли новорожденные щенки.
А какие виды открывались с каждым шагом! Внизу вдоль берега — крыши поселка Затон в уже желтеющих и краснеющих, но обильных кронах. Дальше — зеркально удваивающий солнце простор Волги с извилистыми ящероподобными очертаниями большого острова на северо-востоке. Стрелки судов и суденышек. Длинная узорная жердина моста. Вокруг меня — еще не пожухлое степное разнотравье, полынный дух. Пучки ярко-желтых цветов, гроздья ярко-красных ягод, ряды каких-то специально посаженных деревец.
Все народы — в одной деревне
Тропа вывела на вершину с асфальтовой дорожкой, огибающей мачтообразное сооружение, возможно для флага. Я тут же залез на него. А потом отправился по дорожке через лес, долго ли коротко ли… пока неожиданно не наткнулся среди посадок каштанов и пирамидальных тополей на классический штанговый насос для перекачки нефти — качалку, а потом — на разведочную бурильную установку и еще какой-то агрегат. Прояснилось, когда я подошел к странному арт-объекту, окруженному двумя одноэтажными зданиями с круглыми окнами-иллюминаторами. На одном из них была надпись «Музейный комплекс нефти, газа и энергетики САРТЭК». Монумент же, символизирующий, видимо, фонтан нефти, был посвящен первопроходцам топливно-энергетического комплекса. Как я узнал потом, действительно близ Соколовой горы до сих пор идет добыча нефти и получено уже 30 миллионов тонн.
Постояв на площадке под странным сооружением, расходившимся веером, откуда центральная часть Саратова стелилась пестрой самобранкой, я отправился под щебет птиц дальше и снова неожиданно для себя наткнулся сначала на старинный трамвай, а потом на большие резные деревянные ворота. Щит рядом информировал: «Национальная деревня народов Саратовской области» (для справки: в Саратовской губернии, по последним подсчетам, проживает где-то 135 национальностей). Так я попал во что-то похожее на музей этнографии, чьи экспонаты были в натуральную величину и явно несли еще какие-то функции. Просто было раннее утро, и все закрыто. Только один безразличный грузин неспешно подстригал кусты около настоящего традиционного дома-пацхи. Кроме этого, здесь построены узбекский кишлак, белорусская хата, большой украинский хутор, татарская и мордовская традиционные усадьбы, русская изба начала XIX века, башкирский аил с белоснежной юртой, строгий дом поволжских немцев, средневековая армянская каменная усадьба-глхатун, корейский «Сад камней» с пагодой и тростниковым павильоном. Всех больше меня впечатлили азербайджанская башня — копия легендарной древней Девичьей башни в Баку — и средневековый дагестан-ский замок — копия части дербентской крепости «Нарын Кала». Можно описать каждое место по отдельности, детально (как я и рассматривал), но на это уйдет много времени и места.
Журавлиная стела
За памятником погибшим в локальных конфликтах оказалась уже совсем другая Соколова гора. Я попал в окружение массы всевозможной военной техники. Такого ее скопления я еще не видел даже во время службы в армии. Абсолютно разная: и старая, времен войны, и современная; и наша, и немецкая: десятки танков и гаубиц, зенитки, самоходки, вертолеты, самолеты, радиолокаторы, ракетные установки, даже блиндаж… Так начался знаменитый Парк Победы. Я попробовал фотографировать — но время было неумолимо, а мне никак не хотелось повторить прошлой ситуации с отбытием. Да и вообще, я пацифист по натуре. Короче, я поспешил к месту, венчающему парк и описанному во всех путеводителях, — мемориалу «Журавли». Кроме него, в парке есть еще несколько цепляющих за живое памятников, но эта сорокаметровая триединая стела с золотой звездой над самым городом, суетливо роящимся и пестреющим внизу, однозначно впечатляет. А у самой ее вершины несется на запад клин огромных бронзовых журавлей. Так что это не просто мемориал Победе, но и еще один памятник песне…
«Мне кажется порою, что солдаты, 
 С кровавых не пришедшие полей, 
 Не в землю нашу полегли когда-то, 
А превратились
в серых журавлей…»
Кто не рискует, тот… скучает
Я очень спешил и по крутой длинной лесенке между рядами громадных пирамидальных тополей скатился с горы в город. Отсюда до порта, как мне сказали, можно было добраться только пешком и где-то минут за двадцать пять. А это время мне как раз и оставалось до отбытия. Так что посмотреть большой белый собор, который я приметил еще сверху, уже не удавалось. И тут, как будто специально, передо мной остановилось такси. Я сначала обошел его стороной, потом остановился, обернулся. Молодой таксист вопросительно посмотрел в ответ… Так я добрался до корабля минут за десять, лишившись семидесяти рублей. А потом, скучая, сидел полчаса, дожидаясь других запоздавших, и сожалел, что все-таки не осмотрел собор… Но вот прекрасный Саратов с его горами, фасадами и песнями остался за бортом.